Альфред Штекли - Томас Мюнцер
Когда объявили перерыв, толпа устремилась обедать — кто домой, кто в харчевню. Друзья окружили Лютера. Мюнцер не мог подавить волнения. Его тревожили ответы Мартина. Здесь нельзя было вилять. Лютер слишком пылко называет попытки Экка связать его взгляды с учением Гуса недостойными измышлениями. Отклонять идейное родство с Гусом — не значит ли это отрекаться от Гуса? Тогда многим ли отличаются новые реформаторы от тех священников-палачей, которые отправили его на костер? Надо прямо заявить об отношении к Гусу, считает ли Лютер его еретиком или нет. Конечно, такое заявление требует смелости. Оправдывать осужденного церковью еретика — значит впадать в ересь.
Мюнцер был рад, что не ошибся в Мартине. Сразу же после перерыва Лютер вернулся к вопросу, ответа на который добивался Экк. Он торжественно провозгласил: «Среди положений, выдвинутых Яном Гусом и гуситами, много воистину христианских и евангельских, коих церковь не может осуждать!»
Слова Лютера вызвали бурю. Возмущенные крики мешались с возгласами одобрения. Студенты из Виттенберга неистово шумели. Герцог Георг громко выругался: «Ну и разошлись!» Сидевший рядом шут строил уморительные рожи.
Экк ухватился за слова Лютера. Ведь это чистейшая ересь! Выходит, что ученый отец берет на себя смелость обвинять в заблуждении Констанцский собор, который признал учение Гуса еретичным и сжег ересиарха?!
Понимая, куда клонит Экк, Лютер заявил, что у него не было и в мыслях выступать против решений собора. Но Экк брался на основе сочинений и речей Лютера доказать, что тот сочувствует гуситам. Доктор Мартин перебил его и назвал это утверждение бесстыдной ложью.
Он принес жалобу: Экк нарушает правила диспута и ведет себя не как одна из равноправных спорящих сторон, а притязает на роль судьи. Возвращаясь к Гусу, Лютер сказал: «Заблуждений Гуса я не одобрял, и пусть докажут мне, что положения, которые я назвал христианскими, ошибочны».
Противники должны были употреблять обращение «господин доктор», но в пылу спора величали друг друга иначе. Оба они, и Экк — «Господин Орало», и Лютер — «Настырный монах», любили крепкие слова.
Комиссар герцога, уполномоченный наблюдать за диспутом, запретил допускать личные выпады и оскорбления. Экк пошел на попятную: он ведь не обзывал Лютера еретиком, а только установил, что тот защищает взгляды еретиков.
В зале продолжали шуметь. Герцог Георг не разрешил впредь касаться этой темы. Однако и на следующий день из-за Гуса снова произошла стычка. Страсти еще более накалились, когда Лютер перешел к другому вопросу: на каком праве, божьем или человеческом, основана папская власть? Постановления церковных соборов Лютер не считал непогрешимыми. Надо сперва доказать, что соборы никогда не ошибались и не могут ошибаться.
Вдруг с необычной для него вежливостью Экк сказал: «Достопочтенный отче, если вы верите, что собор заблуждался или мог заблуждаться, то, на мой взгляд, вы ничем не отличаетесь от язычника. А что такое еретик, здесь нет нужды растолковывать».
После Лютера опять спорил с Экком о свободе воли Карлштадт. Но главное высказал Лютер: притязания римского папы на неограниченную власть не основаны на божьем праве.
Экк торжествовал. Какие еще нужны доводы, чтобы осудить Лютера как еретика! Он радовался, что помог мятежному монаху вырыть собственную могилу.
А. Дюрер. Из серии гравюр на темы Апокалипсиса.
А. Дюрер. Крестьяне.
Герцог Георг, ожидая высоких гостей, хотел как следует подготовить замок к их приезду и велел свертывать затянувшийся диспут. Лютер не сомневался, что его доводы сильнее, чем аргументы Экка. Но лейпцигский диспут принес ему немало огорчений. Он еще долго с обидой вспоминал, что герцог Георг и городские власти были к нему несправедливы.
Хвастливый Экк возомнил себя победителем. Герцог Георг не только оплатил все издержки Экка, но и осыпал его милостями. Магистрат не отставал. Экку подарили отличную одежду из верблюжьей шерсти и добротный кафтан. Он чувствовал себя превосходно. Буйный и жадный до удовольствий, как ландскнехт, он усердно посещал кабаки и веселые дома Он нашел, что пиво в Лейпциге жидковато, а «сестрицы Венеры» чересчур хлопотливы. В этих вещах профессор богословия понимал толк. Предаваясь разгулу, Экк не забывал и о делах: он обратился к верховному инквизитору западных земель Германии с просьбой помочь ему бороться с виттенбергскими еретиками.
Экк был настроен очень воинственно. Заручившись поддержкой инквизитора, он добился, что два университета, Кельнский и Лувенский, осудили ряд тезисов Лютера и высказались за уничтожение его работ. А епископ бранденбургский признавался, что снова будет спать спокойно лишь после того, как Лютера отправят на костер.
Но сколько бы Экк ни изображал из себя триумфатора, настоящим успехом похвастаться он не мог. После диспута Лютер и его друзья наводнили книжный рынок сочинениями, где опровергались и высмеивались взгляды, которые защищал Экк. Число сторонников Лютера росло. Решение об итогах диспута должны были вынести третейские судьи — Эрфуртский и Парижский университеты. Эрфурт не пожелал высказаться, а ученые Сорбонны запросили такую кругленькую сумму, что герцогу Георгу она оказалась не по карману. Он был ревностным католиком, но не настолько, чтобы собственноручно отвалить парижским богословам шестьсот или семьсот золотых крон.
Смерть императора Максимилиана вызвала лихорадку вожделений. Усопший прочил на престол Священной Римской империи своего внука Карла. Курфюрсты, от которых зависел выбор, обещали голосовать за него, но когда Максимилиан умер, они поняли, что теперь воля их ничем не связана. У Карла, короля Испании и Неаполя, были опасные соперники: английский король Генрих и король Франции Франциск. Мысль об императорской короне не давала спать многим правителям Европы. Римская курия повсюду рассылала своих расторопных агентов. Папа Лев X, опасаясь, что избрание Карла сосредоточит в руках Габсбургов слишком большое могущество, поддерживал французского короля. Самонадеянный и честолюбивый, Франциск был уверен, что добьется успеха. Он цинично, почти в открытую подкупал курфюрстов. Но Франциск переоценил свои возможности. Он показал себя слишком деятельным и самоуправным. Князья Германии увидели в его поползновениях угрозу собственной власти. Карл, молодой и неопытный, сидящий в далеком Мадриде, был, по их мнению, более приемлем. В последний момент даже папа отрекся от Франциска.
28 июня 1519 года, когда еще только начинался лейпцигский диспут, во Франкфурте, в полутемной часовне, курфюрсты выбрали Карла императором.
