Александр Прищепенко - ШЕЛЕСТ ГРАНАТЫ
Неожиданные звуковые эффекты вызывали энергичную реакцию домочадцев. Мать и бабушка протестовали, говорили о том, как легко потерять глаз, и иногда украдкой выкидывали ставшие самыми дорогими игрушки. Реакция же мужчин была тайно-благожелательной, а не чаявший души во внуке дед Жорж однажды купил по своему охотничьему билету две большие банки пороха, черного и бездымного. В гостях у другого деда можно было наиграться магнитами и получить их в подарок, но, порох, конечно, был интереснее. Это было неимоверное богатство, но в обмен на него пришлось дать обещание проводить опыты только в присутствии взрослых мужчин. Но отец и дед весь день были заняты на работе, а ожидание воскресений было слишком томительным. Помог случай: в близлежащем парке, был найден полый корпус артиллерийского снаряда калибром 203 мм, вероятно – один из учебных, с которыми еще до Первой мировой войны тренировались гаубичные расчеты в Ходынских лагерях (в этом районе стоял наш дом). Это была надежная взрывная камера с достаточно толстыми стенками. С большими усилиями снаряд был притащен домой, после чего началась кропотливая работа по лоббированию: многократные уверения, что стенки снаряда защитят от любых травм, даже при разрывах самодельных пушек. Довольно легкомысленно все оппоненты согласились. Снаряд получил свое постоянное место в туалете. Он был слишком тяжел для женщин, чтобы они могли его выкинуть. Обычно к запальной спичке пушки прикреплялся фитиль (пропитанный раствором калийной селитры и высушенный клочок ткани), пушка и мишень помещались в лежащий горизонтально снаряд. Фитиль зажигался через донную часть снаряда и спустя несколько секунд следовал оглушительный выстрел. Безопасность новшество повысило, но отрицательного влияния акустических воли на нервные системы домочадцев не устранило.
Ясно, что такие опыты интересовали и других мальчишек. Быстро сложился круг общения из нескольких одноклассников. У одного из них отец работал в конструкторском бюро Яковлева 10* (разрабатывал катапульты, позволявшие летчику покинуть самолет на большой скорости). В ракетных ускорителях катапультируемых кресел использовался бездымный порох, но не охотничий, какой был подарен мне дедом, а в виде длинных толстых трубок. Обмен обогатил технические возможности обеих сторон. Начались игры в войну с применением огневых средств. Условились, что вся боевая техника будет делаться из пластилина. Пушки ставились и на корабли (рис. 1.18). Сначала корабли были деревянными, но хотелось, чтобы они после попаданий тонули, как настоящие и их тоже стали делать из пластилина – из раскатанных его листов. При этом были приобретены – чисто эмпирически – начальные знания о плавучести и остойчивости водоплавающих конструкций. Для метательных зарядов артиллерии использовался только черный порох, бездымный действовал плохо (он просто медленно сгорал, потому что давление в канале ствола было мало, а повысить его означало навлечь нарекания родителей из-за мощных хлопков).
10* Известным созданием в годы войны истребителей Як-3 и Як-9, а после войны – самолета вертикального взлета Як-38
Рис. 1.18. Пушки деревянного монитора стреляли, как настоящие
Началась борьба «брони и снаряда»: толщина стенок пластилиновых танков стала достигать сантиметра и более и их трудно было пробить, особенно на морозе, когда пластилин заметно твердел. Можно было увеличить калибр, но выстрел такой пушки, например – свинцовой дробью, опрокидывал и собственный танк (что вело к выводу из игры). После прочтения одной из брошюрок, отдача была уменьшена с применением подкалиберного снаряда – обрезка медной проволоки с припаянными стабилизаторами, для лучшего прилеганию к стенкам ствола снабженного кольцами из проклеенной бумаги. Бронепробитие увеличилось, хотя стрелы кувыркались в полете – это было ясно по издаваемому ими жутковатому свисту. Отдача все еще была чрезмерна. Тогда снаряд был усовершенствован: в короткий обрезок 4-мм алюминиевой трубки помещался заряд черного пороха и дробинка (рис. 1.19). Смесь черного и бездымного пороха увлажнялась ацетоном, разминалась и поверх мортирки формовалось дно снаряда. Когда ацетон испарялся, дно затвердевало, его форму можно было подправить напильником. Выстрел приводил к воспламенению пороховой смеси, а, когда горение пороха доходило до запального отверстия мортирки, происходил еще один выстрел и дробинка летела с суммарной скоростью: своей, «мортирной» и сообщенной выстрелом. Смесь содержала много черного пороха, горела быстро, поэтому мортирка стреляла сразу по выходе из дульного среза, а иногда и внутри ствола; таким образом, кувыркание ее в полете не приводило к выстрелу куда-нибудь в сторону. «Мортирка» хорошо действовала и под водой (рис. 1.20), пробивая несколько миллиметров пластилина.
Рис. 1.19. Схема «бронебойного» снаряд-мортирки
Если идеи подкалиберного снаряда и дульного тормоза были заимствованы из книг, то «выстреливаемая мортирка» – оригинальным решением, с использованием сложения скоростей.
При выстреле снарядом с мортиркой, остатки горящей пороховой смеси разлетались в разные стороны. Это навело на мысль сделать совсем легкий, фугасный снаряд. Его корпус формовался из увлажненной ацетоном смеси черного и бездымного порохов. Пока смесь была еще мягкой, в ней протыкалось отверстие, туда засыпался черный порох и отверстие заделывалось. Газы выстрела поджигали дойную часть снаряда и он летел, пока горение не доходило до полости с черным порохом. Взрыв последнего разрывал остатки корпуса на куски, которые разлетались, оставляя дымные следы. Впечатления от попадания такого снаряда потрясали (рис. 1.21).
Рис. 1.20. Подводный взрыв «противолодочной боеголовки»
Пушки к тому времени уже наряжались не с дула, а имели примитивные затворы. Отдачу удалось еще уменьшить, создав «тормоз» – пропилив наискось несколько пазов в дульной части ствола. Окончательно проблема отдачи была решена с появлением безоткатных орудий, что стало возможным, когда в Крыму было найдено около сотни хорошо сохранившихся винтовочных патронов, конфискации которых удалось избежать. Патроны разряжались уже самостоятельно, порох дефицитным не был, а вот пули использовались весьма широко. Из них выплавлялся свинец, внутрь пустой оболочки засыпался черный порох, а донное отверстие заделывалось все той же увлажненной ацетоном смесью. Первый пуск такой ракеты внутри камеры-снаряда принес неожиданный результат: раздалось не шипение, а резкий хлопок, а потом – несколько щелчков от рикошетов. Ракета была найдена сплющенной и стало ясно, что если при ударе деформирован ее корпус из полумиллиметровой стали, то пробить сантиметр пластилина она сможет и подавно. При стрельбе затвор из пушки вынимался и ствол служил просто направляющей, не испытывая никакой отдачи. Правда, пострадало эстетическое впечатление от выстрела – ракету не было видно, она летела быстро и не оставляла за собой дымного следа.
