Юрий Сушко - Альберт Эйнштейн. Во времени и пространстве
– Господин Галлер, вы же сами говорили, что нам необходимо помогать людям. А умение правильно излагать мысли я перенимаю у вас.
Доктор поморщился: «Прекратите мне льстить». – «Отнюдь, – возразил Альберт. – Я всегда говорю чистую правду… Почти всегда».
Бернский крестьянин действительно, как и обещал, через день прибыл в бюро. И не с пустыми руками. Он прихватил с собой еще несколько образцов своих удивительных пробок-дозаторов и пятилитровую бутыль доброго мерло – «для чистоты эксперимента».
По такому поводу сотрудники ведомства духовной собственности во главе с господином доктором Галлером собрались в большой комнате на третьем этаже и торжественно вручили герою официальное свидетельство – патент на изобретение. Когда господин директор удалился к себе, ошеломленный, вне себя от счастья бернский самоучка тут же предложил «коллегам» испытать замечательные возможности уникальной пробки путем дегустации своего замечательного домашнего вина. Что и произошло.
Впрочем, тот эпизод с чудо-пробкой был лишь невинным исключением, редкой забавой и для Эйнштейна, и для всех сотрудников бюро. Свободного времени на подобные мелочи у экспертов практически не было. Не зря же Альберт называл себя и своих коллег «батраками», «патентными рабами», а само бюро – «светским монастырем». Но, тем не менее, уверял: «После восьми часов работы остается восемь часов на всякую всячину, да еще есть и воскресенья».
Приступая к своим обязанностям, Эйнштейн, прежде всего, занялся ликвидацией своих технических пробелов, на которые указал ему доктор Галлер. С директором шутки были плохи. Один из коллег Альберта – Флюкигер рассказывал: «В условиях строгого патриархального уклада, царившего в руководимом Галлером Бюро патентов, у Эйнштейна не оставалось времени для его научных исследований: он должен был усваивать технические чертежи. Только в свободное от работы время он мог удовлетворять свое научное любопытство и трудиться над статьями. Здесь это просто необходимо отметить, чтобы рассеять легенды, согласно которым должность Эйнштейна в Бюро была синекурой, и он доставал из ящика своего стола сочинения и занимался ими между делом».
Директор господин Галлер вызывал к себе подчиненных особым звонком, звук которого приводил всех в состояние оцепенения: кто станет жертвой в этот раз? Впрочем, Альберт вполне успешно приноровился к жесткому характеру и требованиям патрона и неоднократно повторял: «Директор Галлер – чудесный человек и светлая голова. К его резкому тону быстро привыкаешь. Я его глубоко уважаю».
Доктор Галлер также похвально отзывался о своем эксперте и рекомендовал Федеральному совету квалифицировать его уже как эксперта П класса: «В настоящее время он относится к числу наиболее высоко ценимых экспертов бюро. Зимой он получил звание доктора философии Цюрихского университета. Потеря этого еще молодого человека была бы для руководства бюро чрезвычайно нежелательной».
А ко «всякой всячине» Альберт относил, конечно же, «Академию Олимпии». Даже спустя десятилетия Альберт Эйнштейн напоминал своему другу юности Морису Соловину: «Хорошее было время тогда в Берне, когда мы учредили нашу веселую академию, которая была менее ребяческой, нежели те почтенные академии, с которыми я близко познакомился позднее».
Компания «веселых академиков» образовалась, в общем-то, стихийно. Однажды молодой румынский студент Морис Соловин, «славный Соло», постигавший в университете основы философии, заинтересовался объявлением в местной газете, в котором некто Эйнштейн приглашал всех желающих на частные уроки по физике («Пробные уроки – бесплатно»). Морис, еще окончательно не определившийся, кем же он хочет стать в будущем – философом, физиком или кем-то еще – соблазнился и отправился по указанному адресу. Позвонил в дверь и тотчас услышал громкое приглашение:
– Прошу!
Я был поражен необычайным сиянием его глаз, вспоминал Соло свои первые впечатления о хозяине квартиры. «Учитель» и «ученик» проговорили несколько часов, и Эйнштейн в итоге сказал: «Вам не надо обучаться физике, мой друг. Просто приходите ко мне, когда захотите. Я буду рад пообщаться с вами». Вскоре к друзьям присоединился Конрад Габихт, который приехал в Берн завершать математическое образование. Чуть позже в компании появился Мишель Бессо, который, по мнению Эйнштейна, был «лучшим резонатором новых идей». Частым гостем чуть позже стал младший брат Габихта Пауль, который прекрасно варил кофе по-турецки, а с «президентом» Эйнштейном мастерил прибор для измерений малых напряжений. (К слову, для братьев Габихт «академические» вечера и ночи не прошли даром: помимо потенциал-мультипликатора, они создали немало других интересных технических новинок, а Пауль к тому же получил четыре патента на совершенствование кофеварки).
«Уроки физики» быстро превратились в многочасовые дискуссии по самым разным мировоззренческим проблемам. Морис предложил своим новым друзьям вместе читать и обсуждать наиболее интересные книги. Молодые люди собирались после работы или учебы, вслух читали «Этику» Баруха Спинозы, «Трактат о человеческой природе» Давида Юма, «Анализ ситуаций» и «Механику в ее историческом развитии» Эрнста Маха, «Науку и гипотезу» Анри Пуанкаре… Последняя книга произвела на молодых людей настолько сильное впечатление, что, как рассказывал Соловин, в течение нескольких недель они не могли прийти в себя.
Кроме того, предметом их внимания становились шедевры мировой литературы – «Антигона» Софокла, «Дон Кихот» Сервантеса, произведения Диккенса, Расина. «Прочитывалась одна страница, – вспоминал Соло, – иногда только пол страницы, а порой только одна фраза, после чего следовало обсуждение, которое, если вопросы были важными, могло затянуться на много дней».
Мишель (Микельанджело) Бессо, сотрудник патентного бюро, об атмосфере, царившей в их среде, отзывался в высшей степени поэтически: «Этот орел на своих крыльях поднял меня – воробья – на большую высоту И там воробышек вспорхнул еще немного вверх».
Жаркие споры и дискуссии нередко затягивались на всю ночь. Трапезничали скромно: сосиски, сыр грюйер, фрукты, чай. Летом они иногда отправлялись в горы, окружавшие Берн, и встречали там рассвет. Романтик Соловин вспоминал: «Вид мерцающих звезд производил на нас сильное впечатление и вдохновлял на разговоры об астрономии. Мы были зачарованы медленным приближением солнца к горизонту, которое, наконец, появлялось во всем великолепии, чтобы залить мистическим розовым светом Альпы». Потом они ждали, пока откроется любимое кафе, расположенное тут же, в горах, выпивали по чашечке черного кофе и спускались вниз. Пора было идти – кому на службу, кому – в университет. А расставаться так не хотелось…
![Харлан Эллисон - Время глаза [Время ока]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)