Александр Широкорад - Диссиденты 1956–1990 гг.
Ну ладно, Германия и Австрия – противники России в войне. Но, увы, и в союзной Франции создаются Польские легионы.
Вспомним вспышку ярости у Луи XV, когда он услышал о планах матушки Екатерины сформировать части из корсиканцев и о контактах русских с Паоли. Но Николай II никак не реагировал на формирование легионов из польских ультранационалистов.
Что имела советская власть в 1921 году? Разрушенную страну и несколько миллионов людей, сражавшихся против большевиков в 1917–1920 годах. Из них «классические» белогвардейцы не составляли и 10 %, а остальные были националистами всех мастей и бандитами. Почитайте написанные в эмиграции мемуары великих князей и белых офицеров. Они пылают зоологической ненавистью к «взбесившемуся хаму», причем речь идет о марте – сентябре 1917 года. Эти «хамы» жгли усадьбы, зачастую вместе с владельцами, насиловали и убивали людей из высшего общества в поездах и т. д. Но в мемуарах, по крайней мере до 1918 года, почти не фигурируют большевики.
Спору нет, «господа» к 1917 году изрядно досадили народу, и гнев его в значительной степени был оправдан. Но в марте 1917 года маятник качнулся в другую сторону и появился неуправляемый «взбесившийся хам».
И националиста, привыкшего резать русских, и «взбесившегося хама» надо было остановить. Для этого у большевиков был единственный мирный путь – пропаганда.
Положение осложнялось тем, что около миллиона белогвардейцев и националистов бежали за границу. Большая часть их объединилась в военно-диверсионные организации, ставившие своей целью уничтожение и расчленение Советской России. Классический образец – Русский общевоинский союз (РОВС), созданный бароном Врангелем в 1924 году.
Лет 7 назад, работая над книгой о великом князе Александре Михайловиче, я внимательно просмотрел главный орган РОВС – журнал «Часовой», и у меня создалось впечатление, что журнал издавался не в 1930–1933 годах в Париже, а где-нибудь в Северной Таврии летом 1920 года. Вот-вот завтра в поход, уже все готово. Публикуются многочисленные письма красных командиров, которые до смерти ненавидят Советы. Они только и ждут сигнала из Парижа, чтобы начать мятеж.
Замечу, что РОВС не кучка фанатиков, даже к 1940 году его численность достигала 100 тысяч человек. Естественно, речь идет только о бывших военнослужащих и выпускниках эмигрантских кадетских корпусов.
РОВС регулярно засылал в «Совдепию» отряды диверсантов. Ну а на Дальнем Востоке атаман Семенов, находившийся на службе у японцев, и несколько организаций русских фашистов в Харбине в 1922–1939 годах фактически вели «вялотекущую» гражданскую войну в Приамурье.
Наконец, сама революция подняла на гребень волны маргинальные антигосударственные элементы. Те же троцкисты считали Россию поленом, которое надо швырнуть в костер антиимпериалистической войны, дабы разжечь пожар мировой революции.
Командный состав Красной армии в 1918–1920 годах в большинстве своем был подобран Председателем Реввоенсовета Львом Троцким и его замом Эфраимом Склянским.
История показывает, что все «революционные генералы» годны лишь для убийства своих соотечественников и неспособны воевать с сильнейшими армиями соседних государств.
Та же Великая Французская революция наплодила в 1790–1793 годах сотни революционных генералов. И чем они кончили? Кто оказался на гильотине, кто – в эмиграции, кто – в ссылке во Франции, а в лучшем случае – в канцелярской тиши Военного министерства империи.
Ну а Милан, Вену, Каир, Рим, Неаполь, Мадрид и т. д. брали новые люди, бывшие сержанты и лейтенанты из «когорты Бонапарта».
Подобное случилось и в Красной армии. Сталин не мог потерпеть в ней ни «красных бонапартов» типа Тухачевского, ни малограмотных полевых командиров – выдвиженцев Троцкого.
В итоге сотни тысяч подобных персонажей были преданы суду, казнены или отправлены в концлагерь. Кстати, концлагеря – это не выдумка большевиков. Их еще в 1900 году создали англичане, причем даже не для пленных, а для мирного населения бурских республик. За два года там погибло 30 % женщин и 80 % детей.
Позже, в конце 1918 года, «просвещенные мореплаватели» открыли первые концлагеря на российской земле в районе Мурманска и Архангельска. Смертность там за год составила около 50 %.
Понятно, что условия жизни в советских концлагерях (ГУЛАГе) были плохими, хотя и совсем не такими ужасными, как их расписывают всякие там Солженицыны и К°. Сейчас наши либералы обожают запугивать оппонентов: «А вы хотели бы оказаться в ГУЛАГе?». Эх, была бы машина времени, и оным либералам предложил бы злой волшебник на выбор: ГУЛАГ, тюрьмы Соловецкого и Спасо-Евфимьевского монастырей XVII–XIX веков (то есть «каменные мешки», в которых пожизненно, без прогулок, сидели заключенные) или французские и британские колониальные каторжные тюрьмы 1920–1940 годов, например в Гвиане или Новой Каледонии. Так, в Гвиане с 1860 по 1900 год смертность заключенных колебалась от 65 % до 90 %.
Уверен, если бы «либералам» были правдиво показаны все варианты, они бы толпой ринулись в… ГУЛАГ!
А были ли в ГУЛАГе невиновные люди? Да, были, и много. Но можно ли представить себе, чтобы Сталин лично приказывал отправлять в лагеря честных врачей, инженеров, рабочих – лояльных к советской власти, не связанных с троцкистами, «рабочей оппозицией», с националистами и т. д.? Ответ очевиден.
Однако Сталин не учел страсти людей к доносительству, а может, у него просто не было иного выхода. В атмосфере «теоретического» обоснования массовых репрессий в «органы» посылались миллионы доносов. Кто-то хотел занять определенную должность, кто-то – выселить соседа по коммуналке, любовник стучал на мужа, а муж – на любовника.
Характерный пример – дело пионера Павлика Морозова. Кумир советских пионеров 13-летний Павлик Морозов донес на отца, который, будучи председателем Сельсовета таежной деревни Герасимовки, выдавал за деньги справки сосланным кулакам, дабы те могли вернуться в Европейскую часть России.
На самом же деле на героя Гражданской войны, дважды раненного на Колчаковском фронте Трофима Сергеевича Морозова донесла его жена Татьяна. Была она грязнулей и склочницей, в результате муж ушел к веселой и красивой односельчанке Нине Амосовой. Ну а Татьяна накатала донос в ОГПУ: «накажите мужа и верните его в семью». В качестве свидетеля был допрошен и Павлик, подтвердивший слова матери. Но «гэпэушники» распустили слух, что донес именно Павлик. Доносы ревнивых жен при всех властях котировались невысоко.
Трофим получил 10 лет лагерей и был этапирован на строительство Беломор-Балта. Там всего за три года ударного труда он сумел получить освобождение и даже орден. В Герасимовку Трофим не вернулся, а уехал от греха подальше в Тюмень.
