Софья Бенуа - Роксолана. Ведьма Османского гарема
При таких суровых реалиях было закономерным, что траур по случаю смерти самого правящего султана не был всенародным горем и не приносил больших горестных мероприятий. Но как же красиво написано об этом явлении: «Вступление на трон нового султана возвращало империю к началу ее циклического орнамента. Государство увяло и умерло в период междуцарствия; явление нового государя, прошедшего, по воле Аллаха, невредимым через все опасности и испытания, возвещало наступление начала весны».
Врата счастья дворца Топкапы
Не успевал правитель отойти в мир иной, как его гарем тут же удаляли в Старый дворец, а фаворитов разгоняли.
И вот уже новый «избранник неба» восседал на троне перед Вратами счастья в новом султанском дворце, которые построили при Мехмеде Завоевателе (1432–1481 гг.) на мысе, уходящем в синие воды Босфора. Врата счастья вели нового султана в его личный гарем, куда вход простым смертным был запрещен. Султан Мехмед II был величественной личностью, национальным героем, ведь это во время его правления произошло завоевание Константинополя, который теперь все знают под названием Стамбул.
Там, пред запретными Вратами счастья султану присягали поданные, целуя край одежды повелителя в знак своей безграничной преданности. Затем на заседании совета, который прозывался Диваном, торжественно объявлялось о назначении новых министров и раздавались щедрые подарки. Одним из первых распоряжений Дивану следовал приказ о чеканке новых монет, на которых были бы выгравированы имя, титулы и дата восшествия на престол. Каждый приказ султана «штамповался» личной печатью – тугрой. Тугра знаменовала собой как монограмму имени султана, исполненную арабской вязью, так и падишахский вензель, и личную подпись. Оттиски тугры сохранились на исторических документах, на дорогих книгах и на монетах, выставленных нынче в музеях.
Мечеть Эюба, возле которой проводилась церемония опоясывания Саблей Османа
Одним из важных моментов закрепления нового повелителя у власти была сакральная церемония опоясывания, происходившая через одну-две недели после занятия им трона. На этой церемонии присутствовали только самые доверенные лица. Новый султан совершал морскую прогулку вдоль берега бухты Золотой Рог к гробнице Эюба, друга и соратника пророка Мухаммеда, который пал в сражении и был похоронен на месте гибели, – вот почему его мавзолей стал почитаемой мусульманской святыней. Уже там в торжественном и священном молчании султана опоясывали поясом с обнаженным мечом (или даже мечами), которые изымали для этого ритуала из сокровищницы. Магический акт, символизировавший приверженность мужеству и борьбе за свои идеалы. На церемонии обязательно присутствовали великий муфтий, как представитель духовной власти, главный меченосец и несколько доверенных приближенных. После этой церемонии султан вскакивал на своего великолепно изукрашенного скакуна и мчался в Стамбул, останавливаясь лишь у гробниц своих великих султанов-предшественников.
И вот уже со всех концов империи, а также от владык других государства стекались в Стамбул богатые дары. Подарки «повелителю неба и мира» были столь дороги, что каждый раз иностранные послы и посланники, пребывающие в Стамбуле, отсылали на родину отчеты об изумительном и буквально неслыханном великолепии. И строки этих посланий передавали истинную правду: по улицам города проходили вереницы верблюдов и лошадей с грузами сокровищ из Российской империи, Индии, Китая и других стран.
Каждый новый султан, взошедший на престол, получал уникальные полномочия, делавшие его, по сути, вершителем судеб всего мусульманского общества, жестоким деспотом, любые действия которого оправдывались постулатами ислама. Ибо с тех пор, как султан унаследовал сан халифа, он стал считаться прямым преемником пророка. И все же при принятии любого важного политического решения султан, согласно законам шариата, должен был получить благословение великого муфтия. Однако известны случаи, когда мнение султана и мнение муфтия кардинально расходились. Тогда шел предсказуемый процесс: правитель добивался смещения муфтия и утверждал нового, покладистого ставленника. Иногда, впрочем, происходило и наоборот: муфтий при поддержке мятежников и народа добивался смещения слабого султана. Но такие случи, конечно же, единичны.
Глава 5
ВОИНЫ И ДВОРЦОВЫЕ ПАЖИ, или СЧАСТЛИВЫЕ РАБЫ НА СЛУЖБЕ СУЛТАНА
Власть султана, восседавшего в прекрасных дворцах Стамбула, укреплялась воинами, входившими в его армию. От их преданности, отваги и умения зависели не только жизнь и судьба султана, но и сила его империи, постоянно увеличившейся за счет удачных военных походов. Впрочем, силу падишаха укрепляли и придворные чиновники, часть которых, как и воины его армии, были рабами, обязанными всем в своей жизни лично владыке. Их судьба, их жизни полностью зависели от него.
С расцветом империи внутри нее происходили события, которые напрямую затрагивали институт рабовладельчества. Дело в том, что Коран предусматривал особую милость Аллаха, если хозяин даровал свободу своему рабу. Так со временем в угоду Всемилостивейшему многие мусульмане даровали свободу пленным и рабам; к тому же, согласно законам, все дети матерей-рабынь и господ-мусульман получали свободу автоматически. Чтобы не испытывать недостаток в свежих силах, нужно было пополнять количество рабов, покупая их на чужих территориях либо во время завоевательных компаний.
Макет дворца Топкапы
Известно, что из военных трофеев султану принадлежала пятая часть. Трофеями были и захваченные в плен «неверные», их делили по тому же принципу. Однако пленников-мусульман священный закон запрещал обращать в рабство. Когда в силу разных обстоятельств, среди которых не последнее место занимали длительные перерывы между военными кампаниями, возник дефицит с рекрутами, османские чиновники придумали и внедрили в систему общегосударственного строительства приемлемый для такой ситуации вариант. В случае надобности, производился набор рекрутов из владений султана, населенных христианами (в основном из Балканских стран, к примеру, таких провинций, как Румелия, Сербия, Греция, Албания). На воинскую службу отбирали крепких подростков и молодых неженатых парней в возрасте от 10 до 20 лет. Глашатаи под присмотром руководящего янычара[5] объезжали христианские провинции, где проводили осмотр детей, которые приходили вместе с отцами и деревенскими священниками. При себе священник обязан был иметь церковную книгу, в которой имелись записи о рождении и происхождении того или иного юноши. Понятное дело, что в османские войска отбирали только самых физически крепких, психически устойчивых, с привлекательной внешностью ребят. Ни детей-сирот, ни единственных сыновей у своих родителей не забирали. Отбирали, как уже говорилось, детей христиан, а также – для точности, детей боснийцев-мусульман.
