Александр Синегуб - Защита Зимнего Дворца
"Слушаю-с, господин полковник; а какую полуроту прикажете взять?" – "Капитан Галиевский получил приказание, и он вам предоставит таковую!" "Слушаю-с! Разрешите идти?" – "Да, с Богом!" – весело ответил Начальник Школы, протягивая мне руку и делая шага два вперед, приблизился вплотную ко мне и вдруг, понижая голос, быстро проговорил: "Дело крайне серьезно. Соберите все внимание. И чаще присылайте донесения мне и капитану Галиевскому" – и переходя на обычный тон, продолжал:
"Все указания испрашивать у господина военного комиссара. Ну, в добрый час!
Берегите юнкеров!" – отпустил меня Начальник Школы.
"Господин военный комиссар, – обратился я, поворачиваясь к комиссару и беря руку под козырек, – поручик Синегуб, по приказанию Начальника Петроградской прапорщиков инженерных войск Школы, представляется по случаю назначения в ваше распоряжение".
– "Очень приятно, принимая честь, любезно ответил военный комиссар, – я попрошу вас немедленно выступить. И так слишком много времени потеряно," – нервно смотря на часы, бросил замечание военный комиссар.
"Слушаю-с! Разрешите построить и куда прикажете вести и какое будет назначение?" – "Я буду с вами. Мы пойдем в Мариинский дворец на охрану заседающего в нем Предпарламента, так как по имеющимся сведениям готовится обструкция и выступления против заседающих. Скорее стройте юнкеров," – нервно закончил комиссар.
"Слушаю-с!" – и заражаясь необходимостью спешить, я бегом направился к баталиону юнкеров.
– "Александр Петрович", – встретил меня поручик Мейснер, – "ваша полурота готова. Я назначен командовать второй полуротой, в качестве резерва для вас, и, голубчик, если надо, вызывайте меня скорее", – весь оживляясь, попросил поручик.
"Спасибо; хорошо, обязательно. Подождите, еще много будет дела. А что, патроны будут выдавать?" – вдруг с ужасом вспомнил я отсутствие этой соли нашей сущности.
– "Патроны? Во дворце их надо получить. Там большой запас. Я сейчас доложу капитану Галиевскому", – бросаясь к командующему баталионом, ответил поручик.
"Полурота, равняйсь!" – принялся я между тем отводить свою полуроту от баталиона.
– "Послушайте, поручик, – подходя ко мне, заговорил военный комиссар, – постройте мне так юнкеров, чтобы все могли слышать меня без повышения мною голоса".
"О, черт возьми, опять разговорчики. Да ведь вам спешить надо… Хотя это на руку – патроны принесут…" – промелькнуло успокаивающее соображение.
"Слушаюсь!" – уже вслух ответил я и принялся строить полуроту в каре.
Военный комиссар выждал эволюцию фронта и начал говорить:
– "Господа, в данное, исключительно тяжелое время для Революции и страны свершилось событие огромной исторической важности. В залах Мариинского дворца заседает цвет нашей мысли и гордость наших чаяний – Совет Республики. Я был там и видел их святую работу над укреплением завоеваний Революции и выводом страны на тот путь величественного шествия к счастью, которого только достойна демократия мира. Я видел, как, забыв все личное, забыв даже о еде, сидят над разрешением вопросов те, кто не только является гордостью нашей мысли, но и творцом дела дружественного, творческого сожительства демократий всего мира. И их работа, верьте мне, еще священнее, чем защитников нашей великой страны, выбросившей впервые миру такие лозунги, как война до победного конца, без аннексий и контрибуций. И вот, товарищи-граждане, в этот момент демагогическая злобность, посеянная Лениным и разжигаемая врагами революции и страны, готовится стать катастрофичной для Революции. Опьяненные демагогией отбросы рабочего мира готовятся произвести срыв происходящего заседания Совета Республики. Спокойствию в творческой работе, в часы ее максимального напряжения, грозит опасность. А между тем дорог каждый час этого труда, результаты которого в бесконечном волнении ожидают и армия, и демократия. И вот, дорогие товарищи-граждане юнкера, вам предоставляется высокая честь охранить спокойствие работы Совета Республики. Я счастлив, что могу вас поздравить с назначением в караул Мариинского дворца. И я убежден, что это будет лишь почетным для вас служением Революции и стране и что дело до применения оружия не дойдет, так как, если массы хулиганствующих увидят вас на постах у дворца, они только побурлят и разойдутся…" – застенчиво улыбаясь, закончил свою речь военный комиссар.
"Разлука ты, разлука, чужая сторона", – навязчиво ныло у меня в ушах при вслушивании в речь оратора. "Ей-ей, вы житель какой-то подлунной планеты, но не земли. У вас нет времени, а вы продолжаете его тратить на то, что, право, удивительно просто и ясно. К чему?" – И как бы в ответ на мои мысли, сзади раздалось обращение ко мне:
– "Господин поручик, разрешите доложить, что мы хотим есть, а там у дворца юнкера получают хлеб".
"Ага! Сейчас кончит комиссар говорить, я попрошу разрешения запастись хлебом".
– "Вот что нас губит", – вдруг обратился ко мне юнкер N.
"Тише! Бросьте! Вы в строю!" – оборвал я не выдержавшего юнкера. "Пускай делают что хотят, лишь бы мы сами не забыли о Родине", – уже смягчаясь, добавил я.
"Господин военный комиссар! – как только последний кончил говорить, обратился я. – Разрешите получить хлеб – его здесь рядом выдают, юнкера сегодня еще не ели".
– "Да, да, только скорее!" – дал согласие военный комиссар с несколько озабоченным выражением лица, очевидно от мелькнувшей мысли, что слушать и прекрасные песни на пустой желудок не особенно весело.
Пока юнкера получали хлеб, я получил ответ о патронах. Патроны действительно были, но на выдачу требовалось распоряжение из Главного Штаба. От кого же это должно было изойти и кто должен был их выдать, пока, несмотря на все усилия поручика Мейснера, выяснить не удавалось.
– "Вы не можете себе представить, какой там внутри царит кавардак", – указывая на дворец и здание Главного Штаба, рассказывал поручик. "Я ни от кого не мог добиться ни одного путного указания. Начальник Штаба посылает к адъютантам; те к коменданту дворца, а последний к Начальнику Штаба. Черт бы их всех драл, сволочь штабная!" – вспылил поручик. "Хороши гуси. Не беда. Я доложу Станкевичу, пускай распорядится, на то он, кстати, и комиссар, чтобы за порядком наблюдать". Военного комиссара уже осаждала какая-то группа из военных и штатских.
– "Ну что, готовы?" – встретил он меня вопросом.
"Так точно. Хлеб получен. Вот не могу получить патронов".
– "Патронов? Зачем?" – перебил меня комиссар.
"У нас мало. По пятнадцати штук на винтовку. Пулеметов и гранат совсем нет.
Обещали выдать здесь, но добиться…" "Это лишнее; дело до огня дойти не может. И пятнадцати штук за глаза довольно. Идемте, ведите роту. Дорогу знаете во дворец? Прямо по Морской. А придя во дворец, вы хорошенько ознакомьтесь с постами и решительно прикажите огня без самой крайней необходимости не открывать. Я буду сам все время там, так что вы можете быть спокойным. А если и подойдет к Мариинскому дворцу какая-либо хулиганствующая толпа, то, право, для укрощения ее достаточно одного вида юнкеров, стоящих на постах с винтовками. Вот внутри дворца надо быть начеку. Я боюсь, чтобы кто не устроил обструкцию в зале заседания и не произвел паники. Стройте во вздвоенные ряды и идемте", – подойдя к полуроте, распорядился военный комиссар.
