Владимир Трухановский - Бенджамин Дизраэли, или История одной невероятной карьеры
В юридической конторе заметили эти перемены и усомнились, будет ли толк от такого ученика. В конце концов Мэйплс сообщил отцу Бенджамина, что «таланты его сына слишком велики для того, чтобы трудиться в конторе стряпчих». Тогда же выявилась нереальность расчетов на брак Бенджамина с дочерью Мэйплса. Дизраэли рассказывает, что однажды она ему сказала: «Вы слишком гениальны для конторы стряпчих. Никогда ничего не получится». У отца и дочери одна и та же терминология. Звучит двусмысленно: то ли это была ирония, вызванная необычным поведением Бенджамина, то ли стряпчий действительно пришел к выводу, что для приложения способностей Бенджамина нужна более широкая арена, чем юридическая контора, хотя и весьма солидная.
К 1824 г. многочасовое ежедневное штудирование различных предметов по томам отцовской библиотеки начало сказываться на здоровье Бенджамина. Он чувствовал себя плохо, это замечали и родители, и их друзья. Наиболее распространенными медицинскими средствами в Англии в то время были пускание крови в срочных случаях и поездки за границу, когда обстоятельства позволяли не срочную терапию. Так было и на этот раз. Обычно семейство летом выезжало на морское побережье, усеянное комфортабельными курортными городками. Теперь же решили из-за Бенджамина отступить от традиции. В конце июля 1824 г. Бенджамин, его отец и близкий им Уильям Мередит, только что закончивший один из колледжей Оксфорда, отправились пароходом из Лондона в Остенде, с тем чтобы провести шесть недель в Бельгии и в долине Рейна. Участие Мередита в поездке объяснялось тем, что его интеллектуальные интересы были близки Бенджамину и его отцу. Мередит занимался историей и впоследствии издал книгу по современной истории Швеции. Однако весьма существенным было другое — сестра Бенджамина Сара обручилась с Уильямом, но свадьбу отложили по соображениям, выдвинутым родственниками жениха.
Путешественники посетили многие города Бельгии, затем направились в Кёльн, а оттуда проследовали по Рейну до Мангейма и Гейдельберга. Знакомились с многочисленными достопримечательностями, произведениями искусства, наслаждались красивыми пейзажами, получали удовольствие (больше всех Бенджамин) от местной кухни.
То было время, когда люди не знали телефона и потому делились своими впечатлениями и мыслями в частых и весьма подробных письмах. Впечатления Бенджамина от первой поездки за границу дошли до его биографов в виде фрагментарного дневника и многочисленных писем к сестре. Письма свидетельствуют, что уже в это время Бенджамин неплохо владел пером, интересно описывал путешествие, остро подмечая все красочное и забавное, что встречалось в пути. Читая эту корреспонденцию, нельзя не обратить внимание на то, как очень молодой человек интересно высказывается о произведениях искусства, с которыми он знакомился в Бельгии и Германии, как основательно он изучил историю искусств. Опять-таки это был результат занятий в домашней библиотеке. Большое место в письмах занимают рассказы о блюдах местной кухни и местных винах. К этим вещам Бенджамин относился весьма серьезно, искал секреты их приготовления и даже обронил замечание, что матери следовало бы усовершенствовать домашний стол. Уже в то время Бенджамин предстает как гурман, им он останется до конца дней своих. Интересуясь отборными винами, он, однако, знал меру и никогда не злоупотреблял ими.
«Мы посетили поле сражения при Ватерлоо, — пишет он сестре, — не столько из-за пейзажа, сколько из-за того, что оно знаменует собой». В дневнике говорится: «Невозможно, не посетив Антверпен, составить какое-либо представление о характере и гении Рубенса». И здесь же следует запись о том, что, судя по тексту, интересует его не меньше, чем картины: «Обед был хорош». Через два дня: «Обед был великолепный: лягушки — пирог с лягушками — прекрасно. Грандиозно!» Вскоре сестра узнает: «Я стал самым искусным игроком на бильярде». И здесь же серьезные замечания: «Бельгийцы кажутся крайне враждебно настроенными против голландцев»; «В случае войны они могут восстать против нынешних властей». Наблюдения широкие, интересы разносторонние.
Первая поездка за пределы Англии сопровождалась большой волной писем. Бенджамин и в дальнейшем любил писать письма. Иногда, по настроению, он писал в день по два-три письма одному и тому же адресату. Это именно письма, а не маленькие записочки. Впоследствии многие из них можно было читать как очерки и эссе. Это обстоятельство весьма ценно для понимания и личности героя, и характера эпохи. Письма вообще ценнейший исторический источник. А. Герцен, который был современником Б. Дизраэли и жил одновременно с ним в Англии, писал: «Письма — больше, чем воспоминания, на них запеклась кровь событий, это — само прошедшее, как оно было, задержанное и нетленное».
Путешествие дало положительные результаты: физическое состояние Бенджамина улучшилось. Ему было уже 20 лет, он очень много познал из книг, значительное знание жизни и людей приобрел в юридической конторе. Что же он сам в это время думал о жизни и своем будущем, какие цели преследовал? Биографы сходятся на том, что ответ на этот вопрос Бенджамин дает в первом своем романе «Вивиан Грей», вышедшем в свет в 1826 г., когда автору было 22 года. Сам автор считал его автобиографическим, поэтому, несомненно, что рассуждения главного героя — это мысли самого Бенджамина в период, когда он только перешагнул грань двадцатилетия, мысли о нем самом. «И теперь, — рассуждает в романе Бенджамин, — этот юноша должен начать свое образование. Он обладает всем опытом зрелого ума, ума опытного человека. Он уже обладает способностью глубоко читать сердца людей. Он из собственного опыта почерпнул уверенность в том, что его дар речи создан для того, чтобы руководить людьми». Эти рассуждения связаны с тем, что отец, после того как стало ясно, что из Бенджамина стряпчий не получится, заговорил о возможности продолжить его образование в Оксфордском университете. Но, как видим, сын считал, что он уже намного превзошел Оксфорд. Бенджамин никогда не отличался скромностью и способностью критически взглянуть на себя как бы со стороны. И теперь его ответ звучал так: «Идея Оксфорда для такой личности, как я, это оскорбление».
Озабоченный отец выдвинул новую мысль: поскольку ни Оксфорд, ни карьера стряпчего-солиситора сына не устраивает, может быть, он пожелает стать адвокатом, найдет свое место среди барристеров — членов коллегии адвокатов. Их положение и престиж в Англии значительно выше положения стряпчих. Чтобы смягчить впечатление от отказа пойти в Оксфорд, Бенджамин ответил отцу, что подумает, попробует. Но на самом деле это его тоже не интересовало. Он считал, что «адвокатура — это вздор. Она означает занятие судебными процессами и выслушивание дурных шуток, пока тебе не исполнится сорок лет, а затем, если тебе будет сопутствовать величайший успех, у тебя откроется перспектива получить подагру и титул пэра». Что ж, наблюдение верное, как и оценка возможностей карьеры в других сферах.
