Леонид Карцев - Воспоминания Главного конструктора танков
В коробке передач танка Т-54 имелся привод к вентилятору системы охлаждения двигателя, выходной валик которого уплотнялся двумя пружинными кольцами. На танках, изготовленных на нашем заводе, никакой течи масла через этот валик не наблюдалось, Харьков же забросал нас письмами с просьбой изменить уплотнение злополучного валика, так как у них в этом месте постоянно подтекало. Мы порекомендовали им самим найти решение, их удовлетворяющее, и если таковое будет найдено, ввести его на своем заводе по временному соглашению с военной приемкой. Харьковчане нашли подходящий по размеру стандартный резиновый уплотнитель, применявшейся в тракторной промышленности. Новое уплотнение их удовлетворило, и вскоре Морозов приказал ввести его в основную документацию для всех заводов, выпускающих танк Т-54.
Оформление этого изменения стоило нам больших хлопот, поскольку военная приемка вполне обоснованно потребовала, чтобы упомянутое уплотнение было изготовлено из морозостойкой резины. Изготовитель же (Свердловский завод резинотехнических изделий) с этим долго не соглашался. Пришлось прибегнуть даже к помощи Свердловского обкома КПСС.
Наконец вопрос был решен. Но уже недели через три после оформления технической документации на установку морозоустойчивого тракторного уплотнения мы получаем из Харькова письмо с просьбой о разработке нового уплотнения, так как с тракторным вариантом не все в порядке: появились случаи течи масла.
Я на всю жизнь запомнил чертежный номер этой злополучной манжеты – 137.08.16сб!
Как-то летом году в 1954-м или 1955-м меня вызвали на коллегию Министерства. Харьковский завод написал министру С.А. Степанову жалобу на наше КБ, обвинив нас в том, что мы дезорганизуем их производство постоянными изменениями конструкции узлов и механизмов танка. В этой жалобе, в частности, фигурировала такая цифра – за один год в техническую документацию введено около 3000 изменений. Коллегия началась в 11 часов дня. Меня стали «прорабатывать». Я пытался возразить и сказал, что абсолютное большинство изменений, о которых вдет речь, введено по просьбе заводов, в том числе и Харьковского, для упрощения изготовления, но С.Н. Махонин одернул меня, не дав произнести ни слова. Трудно было пережить такую несправедливость, угнетало чувство обиды. После заседания коллегии во второй половине дня предстояло не менее тягостное для меня совещание у Махонина по качеству танка Т-54.
В 16 часов прибыли военные во главе с начальником ГБТУ (главное бронетанковое управление) генерал-лейтенантом И.А. Лебедевым. Началось совещание с доклада представителя ГБТУ, в котором он предъявил претензии к качеству танка и указал на недостатки его конструкции. После доклада С.Н. Махонин сразу поднял меня и спросил:
– Сколько изменений вы внесли в техдокументацию за год?
– Три тысячи, – ответил я.
– А это сколько в среднем в день?
– Десять.
– Садитесь.
После этого С.Н. Махонин обратился к И.А. Лебедеву:
– Иван Андрианович, вот Нижний Тагил вносит ежедневно по 10 изменений. Вы желали бы, чтобы интенсивность их внесения была большей? Сегодня до обеда и так достаточно мордовали Карцева по жалобе Харькова за большое количество изменений. Я считаю, что Тагильское конструкторское бюро по совершенствованию танка работает хорошо, пусть так продолжают работать и дальше, только не надо им мешать.
Совещание на этом закончилось, я покидал его с чувством победителя.
В 1950-е гг. каждую осень на заводе собиралась комиссия по утверждению технической документации на находящиеся в серийном производстве танки. Эта комиссия обычно состояла из представителей ГБТУ, Министерства транспортного машиностроения, заводов-изготовителей танков и заводов-изготовителей главных комплектующих изделий. Фактически это была комиссия по совершенствованию танка. Подготовка к очередной комиссии практически начиналась сразу после проведения предыдущей. Мы прорабатывали и выносили на обсуждение поступившие в течение года предложения по повышению надежности и долговечности узлов и механизмов, улучшению ремонтопригодности и технологичности изготовления танка. Работала эта комиссия 20-25 дней, до тех пор, пока не состоится рассмотрение и согласование всех поднятых вопросов.
По результатам рассмотрения составлялся протокол утверждения техдокументации, в котором были четко расписаны суть мероприятий и сроки их реализации. Протокол утверждался начальником ГБТУ и заместителем министра транспортного машиностроения и для нас приобретал силу закона. Таким образом, были, например, отработаны и внедрены новый воздухоочиститель, новые радиостанция и танковое переговорное устройство, повышены коэффициенты запаса главного фрикциона и ПМП, улучшены уплотнения узлов трансмиссии и ходовой части, введена гидромуфта в привод к генератору, увеличен динамический ход опорных катков, установлены приборы ночного видения. В результате этого надежность танков возросла в несколько раз, они стали проходить без ремонта до 10000 км (вместо гарантировавшихся ранее 1000 км). Хочется особо отметить, что все усовершенствованные узлы и детали без каких-либо трудностей устанавливались на ранее выпущенные танки. Это облегчало обеспечение войск запчастями, упрощало ремонт танков при одновременном повышении их технических качеств.
Возглавлял комиссии по утверждению техдокументации лично начальник управления производства и заказов ГБТУ генерал А.М. Сыч. Уже на первом заседании я увидел человека исключительного ума, высокой эрудиции, глубоких знаний бронетанковой техники. Особо привлекала в нем высокой пробы тактичность в обращении с людьми, принципиальность и смелость в действии. Много труда вложил Александр Максимович в обеспечение Советской Армии современными надежными танками. Он способствовал и моему становлению в качестве главного конструктора Вагонки. Уже на первом заседании упомянутой комиссии, в котором я участвовал, в ноябре 1953 г. стоял вопрос о повышении надежности силового привода к генератору. Я тогда в запальчивости сказал: «Этот вопрос надо снять. Генератор стоит на двигателе, который поставляет нам Челябинский тракторный завод, поэтому все претензии по приводу к генератору – к главному конструктору завода-поставщика».
На это мое высказывание Александр Максимович прореагировал следующим образом:
«Товарищ Карцев, вы теперь возглавляете головное конструкторское бюро, отвечаете за конструкцию танка в целом. Нас не интересует, кто и что вам поставляет, мы будем требовать только с вас». После этого я подобных высказываний никогда не делал, и сам стал решать вопросы с поставщиками и разработчиками комплектующих изделий. Этот принцип прочно вошел в мой характер, и я с благодарностью вспоминаю А.М. Сыча, внушившего мне веру в свои силы.
