Алан Кубатиев - Фрэнсис Скотт Фицджеральд
Вульгарность – розовый костюм, тысяча рубашек с монограммой, чудовищный автомобиль «цвета густых сливок» и нуворишеские интерьеры – сочетается с мальчишеской незрелостью. Однако для Фицджеральда важно еще и то, что «…Гэтсби… вырос из его раннего, идеального (платоновского) представления о себе». Гэтсби – это Америка, та самая «…единственная нация, которая гордится безрассудством, гордится своей Американской Мечтой…». Фицджеральд пристально и недобро всматривается в эту черту национального характера, тянущегося из «идеального представления о самом себе». Начав, казалось бы, вполне ностальгическое и романтичное любование бытом и нравами, писатель уходит далеко в душу своей страны.
«Ночь нежна»: взгляд во тьму
Париж 1920-х был, наверное, самым ярким и важным периодом в жизни ФСФ. Молодых и амбициозных иностранцев, особенно американцев, там были сотни. В «Динго-баре» он познакомился с Хемингуэем, и это была сложная и тяжелая дружба – от близости и взаимовыручки вначале до враждебности и напряжения в конце. С самого начала Хемингуэй не ладил с Зельдой, слово «сумасшедшая» появилось в его оценках почти сразу, он считал, что Зельда спаивает Скотта, чтобы не дать ему отвлекаться на роман, а плодить рассказы на продажу он мог и так, а Зельда обвиняла Скотта в гомосексуальной связи с Эрнестом. Большинство профессионалов безмятежно гнали тексты для Collier’s Weekly, The Saturday Evening Post и Esquire, писали легкие романы с расчетом на продажу прав Голливуду, и ФСФ вынужденно не был исключением. Хемингуэй готов был на серьезные трудности, лишь бы работать по-настоящему, и осуждал Скотта за то, что его малая проза больше не была прежней, теперь он подстраивался под вкусы массового читателя, развлекая и успокаивая. Талантливые вещи попадались и там, но много, много реже.
ФСФ предлагал Хемингуэю поддержку – рекомендовал его роман Scribners, обеспечивал доброжелательную критику, которую Эрнест принимал как должное, посылал безденежному автору с семьей деньги. Но Хемингуэй в конце концов решил, что это все для него оскорбительно и сам ФСФ заслуживает лишь жалости. В «Снегах Килиманджаро» прозвучала несправедливая и неверная, снисходительная фраза о «бедняге Скотте Фицджеральде», которого согнуло открытие, что богатые на самом деле не особенные. (В экранизации «Снегов…» 1952 г. главного героя сыграет тот же Грегори Пек, что сыграл ФСФ в «Возлюбленном язычнике» 1959 г.) Ранен ею ФСФ был глубоко: он всегда тяжело переносил предательство. Звезда Хемингуэя восходила, он становился знаменем стиля новой литературы и останется им надолго, поэтому ему поверили очень многие. ФСФ больше никогда не будет с ним так дружен, как тогда, в майском Париже 1925-го.
К 1926 г. Scribners выпустило три сборника рассказов ФСФ, продававшихся вполне удачно, и Фицджеральды снимают виллу в еще более фешенебельном месте, Жуан-ле Пенне. Там Скотт работает над новой вещью, «Ночь нежна» (Tender is The Night, 1934), – уже не так легко и радостно, в суете, в усилившейся тяге к спиртному, в учащающихся ссорах с Зельдой. Напиваются уже оба, в одной из таких ссор, завершившихся дикой дракой, Зельда кидается под колеса их машины и он едва не нажимает на газ… Они ныряют в море с высоких скал, они гоняют по серпантинам, но Зельда начинает переходить даже собственные границы.
Когда летом 1935 г. Мэрфи привозят их в ресторан в Сент-Поль-де-Ванс, построенный на склоне горы, они садятся у самого парапета и спуска в десять широких каменных ступеней. Неподалеку сидела знаменитая Айседора Дункан, с которой Мэрфи были знакомы; они представили ей Скотта, упавшего перед ней на колени. Дункан коснулась его волос и нежно сказала: «Мой центурион…»
Зельда, молча смотревшая на это, встала и прыгнула через стол, грудью вперед, на ступени. Пока все приходили в себя, она вернулась. Ободранные колени, порванное платье, но в остальном целая и даже не особенно пострадавшая.
Похожее начинало повторяться все чаще. Его мучила необходимость работать и ее состояние, ее – заброшенность и прогрессирующее душевное расстройство и обоих – все уменьшавшийся доход. В апреле 1925 г. исполнилось пять лет его профессиональному писательскому статусу. Но лишь несколько месяцев из них ему удалось сочетать работу и статус мужчины и мужа. Зельда была не просто женой – она была частью его успеха. Без нее любой его триумф был только частичным. Однако с самого начала он сознавал: его желание оставаться вместе с ней разрушало для него возможность работы писателя. Он снова хочет написать Великий Американский Роман, «роман, который искали Стейн и Джойс и которого не нашел даже Конрад»[28] [7, 181], и ему кажется, что, несмотря на все препятствия, а может, благодаря им он этот роман нашел.
Но все стало изменчивым, все утекало сквозь пальцы. Роман с сюжетом и событиями, простодушно связанными между собой по впечатлениям реальности, роман, где пространство не оборачивалось временем, где время не просвечивало психологическим содержанием, – такой текст мало кого интересовал. И ФСФ пытается написать другой текст.
Ф. С. Фицджеральд. 1928 г. Shutter Stock / Everett Historical
Рано или поздно читатель понимает, что «Великий Гэтсби» – это роман в первую очередь о судьбе Америки. Читая «Ночь нежна», стоит помнить, что это книга о самом Скотте. «Ночь нежна» среди тех книг, которые говорят нам о личности автора и деталях его жизни больше автобиографий. Но больше всего в романе сказано о банкротстве духа и разума, последовательных уступках и потерях, выгорании. Фицджеральд сам пережил это и признавался миру, что проиграл. Однако это было блистательное поражение.
Скотт написал роман о талантливом психиатре, влюбившемся в пациентку, женившемся на ней, имевшем от нее детей и заплатившем своей жизнью за ее новую жизнь. Его зовут Дик Ричард Дайвер, ее – Николь Уоррен, но это все равно Зельда и Скотт, их аватары.
Молодой увлеченный психиатр, ветеран войны, Дик приезжает в Швейцарию, учиться у тамошних знаменитостей. Николь, девушка из очень богатой американской семьи, страдающая шизофренией, понятным образом становится его пациенткой. Николь влюбляется в Дайвера – психиатр сказал бы, что произошел перенос влечений. Дик знает, что шизофрения Николь во многом обусловлена кровосмесительной связью с отцом, и все же идет на этот брак – женится на ней, считая, что выполняет некий долг сострадания, но Николь втягивает его в жизнь ради удовольствия. Сознавая, что постепенно перестает быть врачом и становится чем-то вроде сиделки при женщине, которая опасна сама для себя и для других, он ничего не хочет менять в этой удобной и комфортабельной жизни. Она едва не убивает мужа и детей, рванув руль на горной дороге.
Пока Николь больна, Дик нужен ей, но она выздоравливает (оставим диагноз на совести автора), и деградировать начинает герой. Он впадает в запои, скандал следует за скандалом, и его начинают сторониться. Развод с изменившей ему Николь вынуждает Дайвера вернуться в Америку, где он пытается заняться врачебной практикой в одном из городков штата Нью-Йорк. Но городки становятся все глуше и дальше, возобновляются скандалы, и Дик приходит к любимому состоянию ФСФ – крушению.
Ночь из эпиграфа к роману, прелестной цитаты из «Оды соловью» Китса, нежна, прохладна, утешительна, и все же это тьма. Уступая ей, отказываясь от света дня, от трезвости и требовательности к себе, персонажи ФСФ гибнут заживо, теряют личность, исчезают во мраке.
«Ночь нежна», драматическая и поэтичная особой американской поэтичностью, все глубже иллюстрирует те размышления о богатых и богатстве, которые не оставляют Фицджеральда с юношеских лет.
Голливуд: «Вот как кончится мир»
Свой четвертый, и последний завершенный, роман ФСФ писал до конца 1920-х гг., то и дело отрываясь на изготовление рассказов. Зельде становилось все хуже.
Ее увлечение балетом, поначалу устраивавшее всех, уроки у знаменитой русской преподавательницы Любови Егоровой, обернулось бедой. В начале 1930 г. по дороге на урок она решила, что опаздывает. Переодевшись в балетное трико прямо в такси, она выскочила из машины и побежала в студию по улице. Из клиники в Мальмезоне ее выпустили, но скоро ей стало хуже, и уже всерьез ею занимались в Женеве. Знаменитый Огюст Форель поставил диагноз – шизофрения.
После четырех лет жизни за границей они вернулись в Америку. В Мэриленде Зельда продолжает заниматься балетом, очень интересно, как случается у шизофреников, рисует, а Скотт – теперь его очередь – лечится от алкоголизма. В феврале 1932 г. Зельда оказывается в клинике Шеппард-Пратт под Балтимором, ей все хуже, случаются приступы кататонии. С 1934 г. они больше не будут жить вместе, но она пишет ему удивительные письма, наполненные воспоминаниями об их чудесных днях, а он никогда не оставляет заботу о ней. Они оставались связанными друг с другом навсегда, весь остаток их буйной, странной и короткой жизни.
