Эндрю Мортон - Шпион трех господ. Невероятная история человека, обманувшего Черчилля, Эйзенхауэра и герцога Виндзорского
Ее возражения, описанные в мемуарах после войны, казались несколько лицемерными – так делали многие другие немецкие аристократы, которые пытались отдалиться от связей с нацистской партией. Примерно год спустя Фридерика встретилась с принцем Павлом, наследным принцем Греции, который сделал ей предложение, когда приехал на скандально известные летние Олимпийские игры в Берлине в 1936 году[2]. Их шестнадцатилетняя разница в возрасте, похоже, не сильно беспокоила ее родителей, пара поженилась в январе 1938 года, и Фридерика взошла на греческий престол в 1947 году. Как бы ни был рад этому королевскому браку Гитлер, биограф герцогини Виндзорской Чарльз Хайэм, возможно, несколько преувеличил, когда утверждал, что если бы Эдуард и Фридерика поженились, а Уоллис Симпсон так и осталась «подпольной любовницей», то «неизвестно, произошла бы Вторая мировая война или нет».
Первая попытка заманить принца Уэльского в формальные сети нацистского режима провалилась, но это была всего лишь прелюдия к последующим попыткам добиться расположения короля, который так и не был коронован, эти мольбы длились почти столько же, сколько и сам Третий Рейх – а последствия этих действий для герцога длились гораздо дольше.
Но Гитлер не знал – как и вся Европа, – что сердце принца Уэльского билось чаще, когда его взор был обращен в сторону запада, в сторону Америки, а не на восток, в сторону Германии. А если бы эти женщины были еще замужем, то есть недосягаемыми с виду, тем лучше. Для таких практичных мужчин, как Гитлер, влюбиться в любовницу было бы просто непостижимым. А для принца это была обычная романтическая история.
Летом 1929 года принц встретил виконтессу Тельму Фернесс в совершенно неподходящем месте, на сельскохозяйственном шоу в Лестершире, где он должен был раздавать призовые розочки выигравшему крупному рогатому скоту. Она была дочерью американского дипломата Гарри Хэйс Моргана-старшего и была представлена ему на балу тремя годами ранее. Между ними пробежала искра, принц был очарован ее красотой и американским акцентом. К этому моменту Тельма, у которой была близняшка Глория, состояла во втором браке с виконтом Мармадуком Фернессом, главой судоходной компании. Это не остановило принца, который был очарован тем, что Сесил Битон назвал ее «теплой элегантностью и кружевной женственностью». Он пригласил Тельму на ужин в Йорк-хаус, его лондонский дом, а потом, после того, как соблазнил ее, он пригласил ее и ее мужа присоединиться к нему на сафари в Кении. Несмотря на то, что их сопровождали, любовникам удалось провести время вдвоем. «Это был наш рай», – позднее писала она об их волшебных ночах. «Я была счастлива позволить принцу выбирать курс, не думая о том, куда нас приведет наше путешествие».
Когда принц вернулся в Британию в апреле 1930 года, замужняя виконтесса была его частой компаньонкой в Форт-Бельведер, в загородном доме принца недалеко от города Виндзор. Она была его любовницей – хотя он по-прежнему поддерживал связь с любимицей при дворе, Фридой Дадли Уорд, которая помогла с ремонтом его убежища. Там принц мог оставаться собой, возиться в своем любимом саду, играть на волынке или укулеле, или просто молча сидеть с Тельмой за вышивкой. Едва ли это походило на Содом и Гоморру, но его отец все равно выражал недовольство: «Эти чертовы выходные!» – восклицал он. Это было независимое от Балморала и Сандрингема место, которое он мог назвать своим, где он мог бы пустить корни.
Принц искренне верил, что может исполнять свои обязанности в будние дни, а потом удаляться в «неформальность» – это слово он очень любил, – на выходные в пригород Суррея. Здесь он был свободен от его двух бед, которые следили за каждым его шагом: его телохранителя из Скотланд-Ярда и «проклятой прессы», как он ее называл. Здесь он также был свободен от ограничений двора и строгой критики придворных, которые беспокоились, понимает ли он истинную природу своего призвания в качестве будущего монарха, главы империи. Эдуард смотрел на свою будущую позицию, обременительную позицию, как на работу, а не священное призвание, он верил, что если выполнит достаточную квоту обязанностей, так же мужественно, как он это делал с конца Первой мировой войны, тогда его личная жизнь не будет соприкасаться с его ролью в качестве короля. Из-за своего упрямства он отказывался слушать об общепринятых канонах. Его личный секретарь писал: «Мне очень жаль его, но если никто не сможет освободить его от этих иллюзий, я вижу только катастрофу в будущем».
Не то, чтобы у него было много причин для недовольства. В то время как его имперские поездки, как ни крути, испытывали его запасы очарования и выносливости, его жизнь дома не была особо обременительной. Как правило, он вставал примерно в 11:00, потом завтракал перед игрой в гольф – в 1935 году он стал капитаном гольф-клуба Walton Health Golf Club. Принц чрезмерно гордился тем, что за его карьеру ему удалось трижды выполнить удар с ти в лунку[3], а его кумиру в гольфе, Бену Хогану, лишь один раз.
После коктейлей ровно в 7 часов и ужина он отправлялся в ночной клуб – почти все четверги он проводил в клубе Embassy на Бонд-стрит – до самого утра. По его собственному признанию, он часто пользовался своим положением и просил младшего брата заняться официальными делами, с которыми ранее обещал разобраться.
Хотя по настоянию Болдуина и короля он отказался от скачек, он все еще играл в поло и занимался охотой на лис, часто оставался в загородном доме Фернесс около Мелтон-Мобрей в Лестершире. Именно здесь принц и его младший брат принц Георг провели выходные, охотясь на лис, в январе 1931 года перед тем, как отправиться в изнурительный тур по Южной Америке, который длился 4 месяца, в течение которого они проехали 16 000 миль.
Во время этого визита он встретил женщину, которая была простужена. В перерывах между чиханием Уоллис Симпсон удалось сделать приличный реверанс, который она поспешно практиковала в поезде из Лондона.
Она и ее муж Эрнест стали дополнением вечеринки в последнюю минуту. Их пригласили только потому, что не смогла прийти подруга Тельмы. Эдуард позднее вспоминал в своих мемуарах, что его первая фраза о том, что американцам не хватает центрального отопления в холодном английском пригороде, произвела не сильно хорошее впечатление на леди из Балтимора. «Я надеялась на что-то более оригинальное от принца Уэльского», – возразила она. В данных обстоятельствах это был довольно смелый ответ, но типичный для женщины, которая всю жизнь понимала, что привлекала внимание своим острым языком, а не угловатой, немного мужественной внешностью. Уоллис помнила их первую встречу немного по-другому, она заговорила с ним, когда они сидели рядом во время обеда. Сначала она оцепенела, но к тому моменту, как подали десерт, она считала его «действительно одной из самых привлекательных личностей, которые когда-либо встречала». Так началось знакомство, из-за которого в течение последующих пяти лет пошатнется престол.
Глава третья
Секс, наркотики и королевский шантаж
Хотя она родилась в северном американском штате Пенсильвания 19 июня 1896 года, двумя годами позже, чем принц, Бесси Уоллис Уорфилд была плодом двух гордых, воюющих и очень разных южных семей, Монтегю и Уорфилд. У Уорфилдов из Мэриленда была репутация уравновешенной, аристократической и религиозной семьи, а семья Монтегю из Вирджинии, в чьих рядах были генерал, губернатор и судьи, считались безрассудными и безответственными.
Элис Монтегю и Тикл Уорфилд впервые познакомились в 1985 в Блу Ридж Саммит, штат Пенсильвания, они поехали туда в надежде, что чистый горный воздух вылечит их туберкулез. Пожалуй, было неудивительно, что после их свадьбы – которой предшествовали недолгие ухаживания, – их семьи быстро отреклись от них не только из-за семейных разногласий, но и по медицинским показаниям. Обе семьи оказались, к сожалению, точны в своих мрачных прогнозах. Спустя всего 5 месяцев после рождения Уоллис, ее отец, Тикл, умер от туберкулеза. Ее мать осталась ни с чем, и ей пришлось полагаться только на родственников, в особенности на своего дядю Сола Уорфилда и свою сестру, Бесси Мерримен. В будущем тетя Бесси сыграет решающую роль в жизни Уоллис и как компаньонка, и как советник, но изначально именно ее щедрость имела решающее значение в сохранении финансового достатка в жизни ее безответственной сестры и племянницы. Элис и Уоллис поселились в Балтиморе, где Бесси платила за частные уроки Уоллис.
Однако в течение длительных периодов они вели бедное существование, что взрастило в Уоллис жесткость, смелость и жадность, вкупе с терзающим чувством неуверенности и страха, что в любой момент под ней может провалиться земля. Страх бедности был лишь одной из мук, которые терзали ее нервную, суеверную психику; она боялась грозы, полетов и темноты, причуды характера, которые в паре со смекалкой, сделали ее интригующей, пусть и сложной личностью. Школьные друзья прозвали ее «Щепкой», она была модной, ухоженной, но не считалась традиционно красивой. Фотографии, даже сделанные любимцем общества, фотографом Сесилом Битоном, никогда не передавали в полной мере ее сущности. Уоллис часто говорила: «Пожалуйста, не делайте из меня лошадь на фотографии». Лучше всего она получалась на видеозаписях, ее лицо светилось от легкой интеллигентной улыбки, ее манеры были уверенными и живыми, ее осанка была грациозной и выдержанной, некоторые сказали бы властной. Уоллис всегда была больше, чем совокупность всех ее сторон.
