Валерий Шамбаров - За Веру, Царя и Отечество
А на Западном фронте благоприятные возможности, возникшие для армий Антанты после победы на Марне, остались неиспользованными. Разрыв между 1-й и 2-й германскими армиями противнику не удавалось закрыть еще неделю, что при энергичном преследовании грозило им катастрофой. Однако французы и англичане, тоже повыбитые и измотанные, продвигались вяло, и вклиниться в боевые порядки врага не сумели. Немцы оторвались от них и отошли на 60 км севернее, заняв оборону по рекам Эна и Вель. Французские и британская армии вышли на этот рубеж 13.9 и начали атаки. Разгорелась кровопролитная битва на Эне, ожесточенные лобовые столкновения продолжались до 15.9, однако закончились безрезультатно. Обе стороны окончательно выдохлись и стали зарываться в землю. В ротах германской гвардии осталось по 50 чел. вместо 300, а, например, в полку Августы из 60 офицеров в строю осталось 7. У немцев тылы были совершенно расстроены, возникли большие трудности со снабжением и боеприпасами. Положение их противников тоже было далеко не блестящим.
Но в результате этих сражений у обеих сторон оказался открытым фланг пространство в 200 км между позициями на Эне и Северным морем осталось не занято никем. И французское командование попыталось обойти немцев с запада. На участок р. Уаза были брошены кавалерийский корпус, пехотная дивизия из 6-й армии, территориальные части д`Амада, сюда стали перебрасывать еще один корпус из Лотарингии. Но и немцы попытались воспользоваться открытым флангом и уже двинули туда свой корпус и кавдивизию. 16.9 произошел встречный бой, длившийся 2 дня и не принесший успеха ни тем, ни другим. Понесли потери и стали закрепляться на достигнутых рубежах. Французы стали сколачивать новую группировку для следующей попытки обхода. И немцы делали то же самое. Что опять привело к встречному бою на фланге, который закончился "вничью". Так начались операции, получившие название "бег к морю". После Уазы произошли аналогичные сражения на Сомме, потом у Арраса. Перебрасывались войска с пассивных участков, вступали в горячие, но скоротечные схватки, затем энергия иссякала и следовал переход к обороне, а командование уже готовило новый "скачок". Те и другие, желая опередить противника, спешили. Вводили силы одинаково "мелкими порциями", и решающего успеха не добивался никто.
Из опыта первых сражений армиям всех воюющих государств пришлось делать свои выводы и переучиваться. Англичане ломали теперь головы над средствами противолодочной обороны. Французы учились окапываться. И наконец-то переодевали свою разодетую петухами армию в защитную форму тускло-голубую. Наверстывали и свое отставание в тяжелой артиллерии, причем в значительной мере за счет России. Ведь для реализации программы перевооружения русское военное министерство предпочло разместить заказы на тяжелые орудия на французских заводах. И теперь Франция быстренько прибрала готовые пушки для нужд собственной армии.
Переучивались и немцы. Они стали увеличивать интервалы в атакующих цепях, перенимать у русских движение перебежками, хотя внедрялись эти нововведения не сверху, а снизу, по указаниям командиров полков, дивизий, корпусов - но инициатива в германской армии поощрялась. А у австрийцев перенимали науку обороны - вместо отдельных стрелковых ячеек стали рыть траншеи, выставлять ограждения из колючей проволоки, строить не одну, а несколько линий окопов. Марна, тяжелые бои в Пруссии, поражения австрийцев похоронили все германские расчеты на "веселую и освежающую" "войну до осеннего листопада". Потери оказались неожиданно огромными. А впереди замаячила угроза затяжной войны - которая потребует и от армии, и от народа еще больших жертв. Чтобы оправдаться перед общественным мнением, требовались "козлы отпущения". И таковым явился Мольтке. Его отправили в отставку, а начальником штаба Верховного Главнокомандующего стал относительно молодой и энергичный ген. Фалькенгайн, прежде занимавший пост военного министра.
В доктрины Шлиффена он верил как в Евангелие и тоже начал искать "быстрое решение" в сложившейся ситуации. Для этого предполагалось на Востоке вместо прежней оборонительной стратегии активно поддержать австрийцев и совместно с ними нанести сокрушающий удар русским. А на Западе требовалось выиграть "бег к морю", занять порты на севере Франции, пресекая переброски из Британии, и разместить в этих портах базы своих подлодок и миноносцев, обрушив их на англичан. И прорвать фронт в двух местах - на приморском фланге и под Верденом - была уверенность, что после обстрела "Толстыми Бертами" эта крепость тоже падет и во фронте образуется "дыра". Но разумеется, данные планы требовали дополнительных сил. И Фалькенгайн их изыскивал, объявив внеочередной призыв тех, кто подлежал мобилизации лишь в следующем году, что дало 400-500 тыс. чел. Отменялись льготы и отсрочки ряду категорий, прежде освобожденных от службы. Набирались добровольцы, и не только в Германии. В немецкую армию вступали многие шведские офицеры, зараженные идеологией пангерманизма, американцы и латиноамериканцы германского происхождения. Социалист Ю.Пилсудский создавал польские части. Было сформировано 6 новых корпусов, из которых 5 предназначалось во Францию, 1 - в Польшу.
Но провал прежних планов требовал и поднять каким-то образом "дух нации". Дать стране не только "козлов отпущения", а и "героев". И представляется весьма любопытным, что только во второй половине сентября, через 3 недели после победы над Самсоновым, в Германии началось вдруг ее массированное "осмысление". Потому что это была единственная "чистая" победа, одержанная к этому времени. Как раз тогда стали задираться вверх и без того дутые изначальные цифры русских потерь - дескать, сперва плохо сосчитали. И вспомнили, что неподалеку от места боев расположена деревня Танненберг, возле которой в 1410 г. "славяне" - поляки, литовцы и русские разгромили крестоносцев (в польской и российской традиции эта битва называется Грюнвальдской, а у немцев - битвой при Танненберге). И победу в Пруссии тоже окрестили "битвой при Танненберге", преподнося ее как "суд возмездия", как реванш за поражение предков. Что являлось абсолютной чушью - крестоносцы ничьими предками быть не могли, поскольку давали обет безбрачия, а большинство пруссаков и померанцев происходят как раз от местных славянских племен, сменивших веру и язык, и среди прусского дворянства очень часто встречаются "славянские" фамилии. Но что касается огромного количества пленных, то это похоже на правду - только если брать вместе с гражданскими лицами, которых в Германии и Западной Польше объявили пленными. Так почему бы не приврать, приплюсовав их к "Танненбергу"?
