Мишкет Либерман - Из берлинского гетто в новый мир
Музыкальные инструменты мы на один день выставили в помещении актива. Военнопленные могли увидеть, на что собирали деньги. И действительно, дверь не закрывалась. А сколько радости было! На следующий вечер начинаются репетиции.
Музыка завоевывает друзей
Начинается долгожданный вечер отдыха. Весь лагерь взбудоражен. Даже дежурные офицеры и конвой. Ничего не скажешь, это не пустяк. У нас настоящий оркестр с профессиональными музыкантами и профессиональным дирижером. Торжественная премьера. В первом ряду сидят советские офицеры и солдаты. Во втором? «знатные люди» из лагеря номер один. Все с нетерпением ждут, когда поднимется занавес.
Наконец наступает долгожданный момент. Конферансье Ойген Ф. открывает программу торжественным вступлением. Но без своих шуточек, у которых уже длинная борода, не может обойтись. Впрочем, откуда ему взять другие? Затем выступает оркестр. Гвоздь программы, он играет с воодушевлением, военнопленные сопровождают музыку, хлопая ей в такт. Теперь скетч из лагерной жизни. Его играют комик Вернер Г. и конферансье Ойген Ф. Скетч написали они сами. В нем высмеивается лагерная «знать». Парням нельзя отказать в наблюдательности. Уж очень они комичные: маленький, узкоплечий, подвижный как ртуть Ойген Ф. и высокий, толстый Вернер Г., который прекрасно играет роль простака.
Потом снова оркестр. На этот раз с эстрадным певцом Фредом. У него приятный тенор. Выглядит он хорошо. Высокий, с черными волнистыми волосами, синеглазый, да и характер у него добродушный. Его нашел Вернер. Фред? человек скромный и трудолюбивый. Я освободила его от работы на стройке и послала на кухню, чтобы он не простудил горло. Чистя рыбу, он поранил себе большой палец на правой руке. Пришлось палец отрезать. Но Фред не очень это переживал. Самое главное, его горло в целости.
Начал оркестр с хорошей эстрадной музыки. Но постепенно перешел к популярным песенкам невысокого пошиба. Одна за другой. Это песенки двадцатых годов. В зале великолепное настроение. Пленные подпевают. У каждого есть своя любимая песня. Их исполняют на бис. Вдруг и у меня появляется «любимая песенка». Я тоже прошу ее повторить: «Когда я танцую с тобой, я на седьмом небе». Можно лопнуть со смеху! С тех пор как наши музыканты узнали, что это «моя» песенка, они играют ее на каждом концерте. Если я присутствую. Вскоре я уж и слушать ее не могу. В конце программы артисты подготовили для меня сюрприз: музыкальное произведение, сочиненное нашим дирижером. Называется оно «Мои ребята», посвящено мне, объясняет мне потом дирижер. Хорошо, что он об этом сказал только мне. Я обращаю его слова в шутку, но, конечно, благодарю его. В общем и целом удачный вечер, веселый, да и нельзя сказать, что бессодержательный. Поразвлекались прекрасно. Обошлось и без непристойностей. Снова шаг вперед.
Эту программу повторяли несколько раз в главном лагере и в лагере номер один. Потом мы совершаем с ней турне. Наконец исполняется мое желание. В каждом лагере мы вставляем в программу номера, связанные с местными происшествиями. Кстати сказать, позднее Ойген Ф. написал и несколько политических скетчей. Я ему немного помогла. Для наших гастролей нам выделяют полуторку. Мы привезем книги и создадим библиотеку. Между прочим, и этот наш экипаж не раз застревал в пути. Да, техника сразу же начинает бастовать, как только я к ней прикасаюсь. Хорошо, что с людьми мне везет больше.
Само собой разумеется, что в первую очередь мы отправляемся в каменоломни. Приезжаем в воскресенье. У ворот нас встречает весь лагерь. Эти сияющие лица! Не могу их забыть. После обеда начинается концерт. Затем меня засыпают вопросами. До вечера приходится со столькими поговорить, стольких успокоить, что у меня трещит голова, когда мне предстоит выступать с докладом. Не беда. Одно то, что мы сдержали слово, не забыли о них, поднимает настроение.
Чувствуется, что руководитель актива за короткий срок сделал здесь немало. К нему охотно идут. В его характере есть нечто отцовское, успокаивающее. Он немало над собой поработал, расширил свои знания. Занимался по ночам, как он мне говорит. Днем он отправляется вместе со всеми в каменоломню. Это располагает к нему людей. Короче говоря, пленные здесь преобразились. Конечно, сыграло роль и то, что были устранены несправедливости. Я думаю, что немалую роль.
Так мы колесим по Владимирской области вдоль и поперек. Мы хотим посетить десять лагерей. Удается нам побывать только в четырех: кроме каменоломни, еще в Кольчугине, Зобинке и Гусь-Хрустальном. Кольчугино и Зобинка прикреплены к текстильным фабрикам, на которых работают почти одни женщины. Война взвалила на их плечи тяжелый груз. Они несут его с таким мужеством и терпением, что хочется до земли им поклониться. В обоих лагерях светлые и вместительные бараки. Книг очень мало. Активных антифашистов еще меньше. Придется послать и сюда опытных антифашистов из Владимира. Впрочем, недоразумений с выполнением норм, дополнительным питанием здесь почти не бывает.
«Красавчик» Отто
Кольчугино не пострадало от военных действий. Но нет дня, который бы не напомнил женщинам о войне. Их мучит судьба близких на фронте, забота о детях, которые остаются дома без присмотра, тоска по близким. Продуктов по карточкам выдают мало. С одеждой дело обстоит плохо. Вся жизнь? борьба. И в тылу тоже. Но женщины добры к пленным. Некоторые из них сами этому удивляются. «Проклятые немцы!» Работницы называют их так в разговоре со мной.
После маленькой экскурсии по фабрике я отправляюсь на рынок, чтобы купить чего-нибудь поесть. Ко мне обращается молодая женщина. Ей под тридцать. Она невысокого роста, изящная, с приятной внешностью. Говорит хриплым голосом. «Извините, пожалуйста, я из ткацкого цеха, где вы только что были. Пошла за вами. Мне нужно вам кое-что рассказать по секрету. Вы меня не выдадите?»
«Ни за что. Что с вами такое?»
Она молчит. Мы выходим из городка. Она начинает:
«Не думайте обо мне плохо. Я очень его любила, этого Отто».
«Какого Отто?»
«Да знаете, нашего коменданта. Он долго ко мне приставал. И однажды очутился в моей квартире. Я живу одна. Никого у меня нет. Иной раз такая тоска берет. И вот случилось. Он часто приходил ко мне. Красивый парень. Может нравиться. Что делать? Но я, глупая курица, подарила ему фотографию с надписью».
Она останавливается, глядит на меня во все глаза. Хочет узнать, какое впечатление произвел ее рассказ.
«Что же дальше?»
«Теперь все кончено. Он оказался подлецом. Хочет меня использовать».
«Каким образом?»
«Чтобы помогла ему бежать. Достала одежду и деньги».
«А если не поможете?»
«Тогда он грозит на меня донести».
