Антонио Хименес - В походе с Фиделем. 1959
Когда стихает смех, Фидель уже серьезно говорит:
— Борхес был единственным зубным врачом, появившимся в Сьерра-Маэстре. Хотя нет, было два дантиста: другой, прибывший в Сьерра-Маэстру ранее, был убит. Эти товарищи спасли честь профессии, поскольку в горах мы страдали от зубной боли, но не было никакой возможности заполучить дантиста-революционера в Сьерра-Маэстру.
Кто-то из делегатов подает голос:
— Авас, майор, в Гаванском университете называли гуахиро.
— Да, так называли меня в университете, поскольку я приехал из Бирана. Надо сказать, что все мы, прошедшие через университет, хорошо знаем, что на занятиях появлялось только 20 процентов студентов. На этой площади Каденас я провел пять лет, а на занятия почти не ходил, перед экзаменами занимался три-четыре дня и сдавал предметы, как это делали все. Таковы были экзамены, и я думаю, что никто серьезно не готовился к тому, чтобы стать хорошим специалистом. Революция должна изменить в корне это дело. Я продолжал оставаться в университете потому, что отец посылал мне сто песо каждый месяц для поддержания моего пребывания в Гаване.
Кто-то из делегатов восклицает:
— Не густо.
Фидель отвечает на реплику:
— Я часто оставался без гроша и, несмотря на получаемые сто песо, жил очень неважно, потому что жил я в пансионе, и спали мы в одной комнате вчетвером, и зажженный свет не давал никому спать. Было много шума и суматохи, питание тоже было неважное. Думаю, что теперь в университетах должны быть для студентов столовые и общежития, чтобы они не разбрасывались, не сбивались с пути истинного и не пренебрегали трудом. Такова правда.
Неразумно, чтобы государство тратило впустую миллионы песо иа содержание университетов, эти деньги в конечном счете добываются трудом людей. То, что тратится на каждого преподавателя, на каждого сотрудника университета и каждого студента, зарабатывается тяжелым трудом сеятеля, а поэтому не может быть оправдания плохо израсходованным средствам, отпускаемым университетам. Если бы эти деньги были использованы с толком, мы не ощущали бы сейчас такой нехватки специалистов, за исключением тех немногих случаев, представленных здесь. И поэтому, чем больше школ мы построим, тем лучше. Думаю, что если и есть люди, имеющие право есть, не сея, то это преподаватели и учителя. И именно поэтому, я думаю, бедный люд должен иметь право на доступ в университеты. Когда мы этого достигнем, то начнем переделывать нашу республику. Я надеюсь, что через 20 лет у людей, занятых этим делом, будет меньше забот, чем у нас сейчас.
Во время заседаний ИНРА Фидель всегда выступал как инициатор и вдохновитель самых различных революционных и гуманных дел. Касаясь строительства домов, которое намечала осуществить революция для крестьян, оп предлагает:
— Не надо строить дома с плоскими крышами. На всех домах надо делать такие крыши, чтобы они были похожи на дома, а не на ящики. Деревенский дом без палисадника, без двора — это нечто ужасное. Надо сделать так, чтобы крестьяне разводили цветы или сажали деревья вокруг своих домов. В то же время дома в одном поселке не должны быть похожими один на другой, надо разнообразить их цвет. Крестьянские дома надо строить искусно, чтобы деревня не была скучной, а была красивой.
Перейдя к другим темам, Фидель ставит вопрос о необходимости вручения документов на владение землей мелким землевладельцам и арендаторам, особенно в горной местности, поскольку идеальным в горах является индивидуальное производство.
— Там сама природа выступает против любого рода кооперации и коллективного труда. В Сьерра-Маэстре у нас будет 20 тысяч землевладельцев, а тамошних ребят мы должны направить в учебные центры. То же самое будет в горах Баракоа, Эскамбрая или в горных районах Пинар-Доль-Рио. Распределить там 40 или 50 тысяч актов на владение участками из земельных фондов ИНРА — значит нанести отличный удар, ибо если мы не сделаем этого, то крестьянам станут говорить, что мы не даем им документы на владение землей, стремясь отнять ее у них в пользу государства.
Тут же Фидель спрашивает, почему не готовы документы на владение землей, которые должны вручаться крестьянам.
Заведующий Юридическим отделом ИНРА Вальдо Медина объясняет, что они уже отпечатаны и что первый такой документ выписан на имя крестьянки Энграсии Блет из поместья Нуэво-Рио-Тоа.
— Принесите этот документ, да и другие, готовые к подписи, тоже.
Фидель вытаскивает из кармана своего мундира оливкового цвета ручку, чтобы подписать этот документ на имя Энграсии Блет. Лицо его выражает удовлетворение.
— Там, откуда испанцы начали отбирать земли у индейцев, мы начинаем возвращать их крестьянам. Я должен подписать 150 тысяч таких документов.
Руководитель революции просит, чтобы сфотографировали этот момент, а затем говорит:
— Вальдо, я должен тебя поздравить.
Фотограф Рауль Корралес делает снимок и восклицает:
— Этим вечером в газете «Революсьон» должна появиться страница с фотографией первого документа, подписанного Фиделем.
— Да, Корралес, потому что главное в этом то, что это настоящий документ, — добавляет Фидель.
— Вы верите, что человек, который подписывает документы и делает собственниками 150 тысяч крестьян, может называться врагом собственности? Надо сказать, что будет немало гуахиро, которые не захотят долго ждать своих документов. Посмотрим, если подписание каждого документа длится 10 секунд, то сколько мне понадобится, чтобы подписать 150 тысяч документов? — спрашивает Фидель.
И сам отвечает:
— 60 секунд, 1 минута, чтобы подписать 6 документов, 6 на 5 равно 30… подожди, 6 подписей в минуту, 60 в 10 минут, 360 в час, 3600 за десять часов, 7200 за 20 часов… 52 дня, если подписывать 8 часов в день, это то, что можно сделать в такой маленькой стране, как наша. Надо отложить всеобщие выборы, чтобы заняться этим. С этими подписями мне хватит работы на весь следующий год. Вручать документы и превращать казармы в школы — вот что я должен буду делать.
Последнюю фразу он произносит уже под дружный смех.
Че Гевара, наблюдая, как Фидель подписывает документы на владение землей крестьянам, восклицает:
— Сегодня подписано свидетельство о смерти латифундии. Никогда не думал, что я испытаю такое чувство гордости и удовлетворения некрологом пациенту, которому я помог умереть.
Министр сельского хозяйства Педро Мирет отметил на этом совещании:
— С подписанием первых документов на владение землей многолетняя мечта нашей борьбы становится явью и лишний раз подтверждает нашу веру в блестящее будущее революции.
