Анатолий Максимов - Операция «Турнир». Записки чернорабочего разведки
— Дело плохо — готовится судебное разбирательство. Как думаешь, что можно сделать?
— Мы — великая держава! И не можем воздействовать на ФРГ? — закипятился я.
— Это разговоры. А реально что можно сделать, используя Внешторг?
Я думал: с ФРГ у нас широкие торговые дела, из развитых капиталистических стран — самые крупные. Торговля — это сила, которая может остановить любые акции против Советского Союза.
Выписки из планов на торговлю в очередном году были у меня на руках. Я начал изучать их, размышляя, как помочь вызволить коллегу из немецкой тюрьмы.
Нужно было использовать возможности торгово-экономического давления на правительство ФРГ, чтобы не довести дело до суда.
Я выяснил, что десятки западногерманских фирм вели переговоры, на которых вырисовывались около тридцати реальных контрактов на общую сумму около полутора миллиардов долларов. С десяток из них намечалось заключить уже в январе-марте семьдесят седьмого года. Один из этих контрактов предусматривал сумму в 200 миллионов долларов. Переговоры вели представители фирм «Крупп», «Фридрих Удэ» и других. Одна фирма договаривалась о поставке нефти в ФРГ. Фирмы имели тесные связи с правительством Германии, образно говоря, являлись этим правительством.
Детали отношений Союза с ФРГ в вопросах ближайшей торговли были доложены руководству разведки. «Колесо» по подготовке операции вызволения разведчика из тюрьмы завертелось. В случае успеха удастся приостановить судебное разбирательство и, как следствие, ликвидировать угрозу развязывания шпиономании.
В фирме ФРГ был найден политик — член бундестага. Он сделал запрос в правительство: «Кому выгодно судебное разбирательство в отношений советского шпиона?» Там трезво рассудили, что нового в судебном деле они не откроют, лавров на антисоветской истерии в Европе не заработают, а вот хорошо налаженные деловые отношения могут быть подпорчены: реакция на такие вещи России трудно предсказуема…
И наш разведчик Новый год справлял в кругу семьи в Москве.
«Майкл Дзюба умер. Теперь вы — Стадник…»
На очередную встречу с Клиффом я смог вылететь только в ноябре семьдесят седьмого года.
Вынырнув из-под облаков, самолет устремился к посадочной полосе, метрах в трехстах от которой проходила автомагистраль. Слабый толчок, и многотонная машина стремительно покатилась, притормаживая.
Взглянул в окно: о Боже, пристроившись к нам, почти под крылом, по бетону неслась крохотная танкетка на гусеничном ходу. В ее открытом кузове за турелью крупнокалиберного пулемета сидел солдат, устремив ствол в сторону автомагистрали.
От встречающего бизнесмена я узнал, что за день до прилета неизвестными с автомагистрали при посадке был обстрелян самолет одной из авиакомпаний.
Танкетка — мера предосторожности.
Гостиница была заказана рядом с вокзалом. В тот же день заметил за собой слежку, которая с этого момента практически сопровождала меня все время пребывания в Швейцарии.
Закончив дела в Цюрихе, через пару дней я выехал поездом в Берн. Прямо с вокзала направил в Оттаву условную телефонограмму с вызовом на встречу в Женеву. Быстро закончив дела в торгпредстве, в тот же день выехал туда. За окном неторопливо идущего поезда разворачивалась красивая панорама. На душе было неспокойно: как-то пройдет очередная встреча, не появится ли новое лицо — ведь к Клиффу я уже привык…
В Женеве предстояла работа на Международной выставке изобретений. Я зарегистрировался, оставив адрес гостиницы, в которой останавливался и в прошлый приезд.
Слежка продолжалась. Даже поздние вечерние прогулки подтверждали — «наружка» на месте.
На четвертый день в номере зазвонил телефон. Человек назвался Норманом и предложил встретиться «для деловых переговоров». Место — ресторан «Сенат» — я подобрал заранее по рекламному буклету. Пришел туда минут за пятнадцать, сел за уединенный столик. Народа в ресторане не было — начало дня.
Вскоре появился человек высокого роста, внимательно посмотрел на меня и, поздоровавшись, сел напротив. Был он сутул, костист, из-под кустистых бровей смотрели маленькие пристальные глазки. Большие волосатые руки, сжатые в кулаки, он положил перед собой. Господин был внушительного и решительного вида.
Отрывистым, даже грубым голосом человек сказал, что рад видеть меня, хочет получить информацию и передать деньги. Я возмутился:
— Кто вы такой? Что вам нужно? Я вас не знаю!
— Да, да, конечно, — уже мягче произнес он, быстрым движением извлек визитную карточку и положил передо мной. В ней значилось: «Стадник. Торговый представитель фирмы “Хаски инджекшин молдинг системз лимитед” в Оттаве», телефон, адрес.
— Это мне ничего не говорит, господин Стадник, — сказал я.
— Стадник — это вы! — резко произнесла костистая личность. — Это ваша визитная карточка. Майкл Дзюба умер. Нет больше Дзюбы. И Билла Клиффа нет, ушел на пенсию.
Только теперь он показал мне фотографию Клиффа и свое удостоверение сотрудника КККП на имя Томаса Квилли, пояснив:
— Я четвертый человек в руководстве КККП. Теперь будете работать со мной. Звонить будете по телефону, указанному в визитке Стадника.
— Хорошо, — ответил я, — Клифф ушел на пенсию в сорок лет. Но почему же мне нужно менять фамилию? На имя Дзюбы открыты счета в банках, выписано много разных документов…
— Менять нужно обязательно, — властно перебил меня Квилли, — Дзюбу знает ЦРУ. В Штатах идет расследование, и парни из ЦРУ проваливают одно дело за другим. С разоблачениями их деятельности газеты выступают чуть не каждый день. Они уже завалили не одного агента, назревают новые скандалы. Если будете в США, то ни в коем случае не ищите связи с нами через американцев. Забудьте обо всем, что вам о ЦРУ говорил Билл. Что же касается документов и счетов в банках, то мы все предусмотрели.
Говоря это, Квилли достал из «атташе-кейса» пачку бумаг, извлек оттуда канадский паспорт с моей фотографией на имя Ярослава Стадника.
Мысли стремительно обгоняли друг друга — как вести себя в этой ситуации? А Квилли подсовывал новые документы: кредитную карточку Канадского банка, письмо об открытии счета, страховую карточку — все на новое имя.
Встреча прошла в разговорах и сомнениях по поводу обеспечения в новой ситуации безопасности моей работы. Решительный тон Квилли встречал мои аргументированные доводы, ибо меня весьма «беспокоило» будущее. Неожиданно Квилли спросил:
— А почему вы не спрашиваете о канадских документах на жену и детей? Мы ведь и о них думали. В следующий раз привезем паспорта и им.
