Анатолий Терещенко - Женское лицо СМЕРШа
Виктору порой казалось, что М. Нострадамус имел в виду Ельцина, когда писал в своих Центуриях:
Из третьих рядов он продвинется в первый,
Опорой ему станет сброд, а не знать. (Ц.9)…
Он власть захватил, как поборник свободы,
Народ обольщенный его поддержал,
Но рухнули им возведенные своды,
И в прах превратился былой идеал.(Ц.5).
Разграблен весь дом, и повсюду несчастья (Ц.9).
«Глядит Богоматерь на нас, будто мы в преисподней,
Паря над землею, похожей на стон и на крик. (Ц.З).
Страна действительно стонала от ельцинских «реформ без реформ» — вселенском ограблении народа. Средства политического оболванивания: газеты, журналы, радио и телевидение — успокаивали общество скорыми подвижками. Президент к месту и не к месту хвастался всенародной поддержкой. Какой? В референдуме принимала участие одна треть населения, а если учесть подтасовки тех, кто считал голоса, то картина «всенародной избранности» сомнительна.
* * *3 октября зажатые омоновцами с 21 сентября люди решили прорвать кольцо щитов и бронежилетов. Что же сдетонировало автоматно-пушечный огонь, большую кровь и сотни смертей ни в чем не повинных граждан?
Во-первых, многотысячный марш демонстрантов, прорвавших милицейский кордон на Крымском мосту.
Во-вторых, провокационная стрельба еринских снайперов из мэрии по парламенту — искра обернулась пламенем. (Ерин — возглавлял МВД РФ, получил от Ельцина за «подвиги» Героя России, звание генерала армии, а после расстрела парламента был отправлен заместителем Службы внешней разведки. Наверное, контролировать работу разведчиков. — Авт.) Вот она кадровая самодурская чехарда.
А дальше москвичи и приезжие, защитники Конституции, бросились на цепи омоновцев, блокирующих здания гостиницы «Мир» и мэрии. Началась настоящая сшибка. Не надо быть опытным следователем, чтобы по следам пуль на стволах деревьев понять, кто и откуда стрелял по людям. Шквал стихии разрастался, превращаясь в вал мести и жестокости.
Вот он, Пушкинский бунт! Он уже начинался разгораться.
Освобождение Белого дома, — писал генерал-лейтенант Н.С. Леонов, — оказалось неожиданным для его сидельцев, у руководства Верховного Совета не было никакой осмысленной и продуманной программы действий.
Потому-то и сорвались с языка у А. Руцкого два лозунга: «На мэрию!» и «На Останкино!» Здание мэрии было рядышком, прямо через улицу, люди видели, что именно туда скрылось большинство омоновцев из разорванного оцепления. Детонатором для штурма мэрии послужили автоматные очереди, прогремевшие из её окон и унесшие жизни первых жертв этого трагического дня.
Распаленные демонстранты, часть из которых была вооружена захваченными автоматами, вместе с защитниками Белого дома ворвались в мэрию, где завязался бой, больше шумный, чем кровавый. Загнав омоновцев на верхние этажи, атакующие большей частью вернулись в Белый дом, а частью, повинуясь приказу идти на Останкино, погрузились на захваченные или услужливо предоставленные грузовики и двинулись в район телецентра.
Итак, подчеркнем, сначала пала мэрия на Калининском проспекте, потом толпа двинулась на телецентр «Останкино», не дающий руководству парламента сказать своё слово от демократической оппозиции. У телестудии собралось много митингующих, просто зевак и любопытных хроникёров «эпохальных» событий. Среди моря негодующих граждан, примерно до 15 тысяч человек, находились и сторонники президента.
Ещё в 16.00 этого дня Ельцин своим очередным выпеченным блином-указом ввел в Москве чрезвычайное положение. Об этом знали омоновцы и спецназовцы, засевшие в телецентре, но не граждане, находившиеся на улице.
Толпа всё настойчивее и злее требовала допустить представителей инакомыслия в телестудию. Вскоре прибыли на грузовиках оборонцы Белого дома во главе с генерал-полковником в отставке А. Макашовым. В момент народного напора на двери «Останкино» «сторожа» телецентра ударили со страха из автоматов и пулемётов. Охранников неожиданно огнём поддержали БТРы, предусмотрительно выставленные Ериным в районе «массовки».
Стремительно летящие трассеры, горящие легковые автомашины и душераздирающие крики раненых являли какую-то дикую и жуткую картину столичной бойни. Стоны, проклятия и зовы о помощи были слышны везде. Люди, одни прятались за деревьями и бордюрными камнями, другие — раненые ползли, третьи — бежали, падая, сраженные пулями.
Потом все рассредоточились, оставив на асфальте, лужайках и кустарниках не один десяток убитых и раненых, просящих пощады у добивающих их омоновцев. Прибывшие на БТРах дополнительные силы Ельцина — подарок МО П. Грачева, — довершили охоту на граждан…
* * *А на утро начался варварский расстрел парламента.
В 7 часов утра 4 октября 1993 года к Белому дому подтянулся не один десяток единиц армейской боевой техники в основном из двух прославленных дивизий: Кантемировской танковой и Таманской мотострелковой под командованием соответственно генерал-майоров Б. Полякова и В. Евневича. Им была отведена Ельциным роль палачей, чего они делать не хотели. Говорили, что Поляков отказался участвовать в стрельбе «по живым мишеням», Евневич согласился, за что получил Героя России и должность заместителя главнокомандующего Сухопутными войсками Российской армии в ранге начальника управления боевой подготовки.
Огонь вели из орудий танков «Т-80» калибра 125 мм специально подобранные офицерские экипажи за обещание крупных денежных вознаграждений, решение квартирных вопросов и гарантий дальнейшего служебного роста в МВО или центральных округах. В танковом подразделении был представитель президента, обеспечивающий идеологическую обработку военных.
— Не могу я сидеть в такой опасный момент для страны, — заявил Виктор жене. — Поеду в Москву. Повешу ордена и медали.
— Я с тобой, — ответила Лида.
Он знал, что ее в такой обстановке трудно переубедить.
И вот два бывших фронтовика, сотрудника СМЕРШа, два чекиста, а их бывших не бывает, заковыляли в Москву…
И всё же первую стрельбу начали «бейтаровцы» — переодетые в гражданскую одежду из отрядов Союза ветеранов Афганистана, в том числе, как говорили свидетели, «молодцы из Израиля». Именно они открыли ураганный огонь из автоматов по баррикадам защитников Белого дома — беззащитного гражданского населения.
Спасением от пуль были стены парламента. Люди побежали — несчастных тут же настигали пули. Их трупы видели многие москвичи утром на следующий день.
