Людмила Зыкина - Течёт моя Волга…
Помолчав немного и пригубив глоток-другой ароматного, душистого чая, Ким Ир Сен продолжал:
— В музыке нет ничего материального. Это чистая форма, возвышающая и облагораживающая все, что поддается ее выражению. Она оживляет в нас сознание наших душевных способностей, звуки ее окрыляют нас, зовут к благородным усилиям и поступкам. Мы многому научились у вас, попали под влияние вашего искусства. Здесь выступали артисты балета Большого театра, Ансамбль песни и пляски имени Александрова, ансамбль «Березка», Уральский и Омский народные хоры. В репертуаре театров обязательно есть русская музыка — «Иван Сусанин», «Евгений Онегин», «Лебединое озеро», другие оперы и балеты; на концертах можно услышать Шестую симфонию Чайковского, произведения Прокофьева, Хачатуряна, Шостаковича…
— Я слышала, что все корейские композиторы пишут песни. Национально-песенны в основе и корейские оперы. Оркестровые сочинения тоже основаны на народно-песенных интонациях, многие из них являются обработками песен. Почему?
— Корейские композиторы считают, что таким путем легче всего привлечь большую аудиторию к большому искусству. Конечно, они пишут не только музыку для песен, они пишут любые сочинения, способствующие музыкальному воспитанию и образованию, и государство им в этом помогает. Щедро помогает, — добавил он после паузы.
Незаметно разговор перешел в русло моих впечатлений о Пхеньяне, его жителях, культурной жизни столицы. Я довольно подробно рассказала Ким Ир Сену о том, что успела увидеть и посетить.
Что меня особенно поразило в Корее? Прежде всего — уровень музыкального воспитания, которое начинается с раннего детства. С четырех лет приобщают к искусству воспитанников детских садов, уже первоклассники осваивают национальный или европейский инструмент. При консерваториях в каждой провинции есть техникумы и музыкальные школы, где занимаются особо одаренные дети. В консерватории три факультета: оркестровый, вокальный и теоретико-композиторский, на котором готовят и дирижеров. Во всех провинциальных отделениях Союза музыкантов есть секции массового музыкального воспитания, организованы курсы для любителей, способствующие пропаганде их музыки в средствах массовой информации.
Исполнительская культура не уступит любым европейским образцам. Я слышала многих корейских вокалистов с превосходными голосами и высочайшим профессиональным уровнем певческой школы. Артисты великолепно владеют выразительной интонацией, отлично фразируют, пластично движутся. Стройно, чисто, слаженно звучали оркестры и хоровые коллективы, руководимые одаренными дирижерами. Восхитили и народные танцы, удивительно разнообразные по образности, богатству движений. Вообще музыкальная и театральная жизнь Кореи чрезвычайно интенсивна. Только в Пхеньяне работают десять музыкальных театров (есть они и в столицах всех провинций), в которых звучит как оперная, так и симфоническая музыка, выступают эстрадные и фольклорные коллективы. Вместительные залы этих театров всегда заполнены публикой до отказа. В театре «Мансудэ» (здание с фонтанами, изысканным оформлением интерьеров, световыми и цветовыми эффектами) я услышала разнообразные обработки народных песен для хоров и вокальных ансамблей, увидела заслуживающие самых высоких похвал эстрадные и хореографические номера.
Ошеломили концертные залы вместимостью до шести тысяч человек. Сценам может позавидовать любая концертная площадка мира. Их объемы и особенно глубина таковы, что хору в 300–400 человек встать не составляет труда. Залы оснащены самой современной звукосветотехникой, интерьер изумителен по красоте. Сто двадцать человек оркестра могут исчезнуть в одну минуту: стоит только нажать кнопку в системе управления — и тут же при необходимости его место займет другой оркестр.
Пхеньян произвел превосходное впечатление — безупречная чистота дорог, улиц, газонов, обилие живых цветов, богатство архитектуры. Прекрасны Исторический музей, Народный дворец учебы с его огромными научно-художественными фондами, современным оснащением, отличной организацией учебных процессов.
Люди ходят быстро, почти бегут. Я не видела обрюзгших, тучных мужчин, все стройны, подтянуты. На улицах нет хулиганства, никто не плюет на тротуар, о сборищах наркоманов, какие я видела в Лондоне, здесь не может быть и речи. Старших почитают, как ни в одной стране мира. Народ приветлив и радушен. Когда я бродила по городу, корейцы и кореянки разных возрастов, узнававшие меня чуть ли не на каждом шагу и видевшие во мне едва ли не родню, отвешивали поклоны, говоря при этом: «Здрасте, мадам Зыкина!» или «Спасиба вам, Люда Зыкина!» (в Пхеньяне я лишний раз убедилась в том, что самый радушный, сердечный и теплый прием, начисто лишенный каких бы то ни было светских условностей, всегда можно найти среди людей скромного достатка — рабочих, служащих, трудовой интеллигенции).
Когда мы улетали домой, в аэропорту нас провожали как самых дорогих сердцу гостей. Зрелище было незабываемое, и я с удовольствием, если будет возможность, вернусь в Пхеньян снова.
…Заканчивая эти беглые заметки, по которым вряд ли можно составить представление обо всех сторонах жизни корейцев, я задаюсь вопросом: сумеет ли Северная Корея достойно встретить вызов третьего тысячелетия, сохранив свое лицо, душу, складывавшуюся веками шкалу нравственных ценностей, характер и психологию нации? Ответ на этот непростой вопрос даст только время.
Глава VI
Лиц не общих выраженье
Сегодняшнее бескультурье, цинизм и наглость дилетантов от музыки, танцующих с татуированными задами на могилах классиков, приводят меня в состояние, близкое к шоковому. Испытываю боль и всякий раз, когда слышу откровения иных средств массовой информации, что в бывшем Советском Союзе культурой и не пахло, что она была в загоне и, дескать, как считают некоторые борзописцы, свобода творчества душилась на корню и потому ничего путного, начиная с октябрьского переворота в 1917 году, в национальном искусстве не было и не могло быть создано. Находятся журналисты (разве это журналисты?!), которые перед миллионами телезрителей утверждают, интервьюируя убеленного сединой человека с мировым именем, что он, этот гигант искусства, создавший бесценные шедевры, России не нужен! И люди, не сведущие в истине не по своей вине — часто по молодости или из-за простого незнания, — верят абсурдным измышлениям, беспардонной лжи и фарисейству. Художника надо судить по законам, им самим над собой признанным, считал Пушкин, а не по мнению человека, считавшего себя эрудитом и якобы патриотом в этой стране! Но ведь для подавляющего большинства людей среднего и старшего возраста не секрет, что культура, наше искусство, особенно в 60–70-е годы, имели характер мировой значимости. И в моей стране все крупные художники творили так, как сами считали нужным, хотя устремления некоторых из них не находили отклика в партийном руководстве.
