Уильям Манчестер - Стальная империя Круппов. История легендарной оружейной династии
Конечно, он допускал, что найдется Фома неверующий, да не один, а много – сыновья тех, кто отверг его пушку из литой стали. Они будут забрасывать вопросами, придираться, глумиться. Но он был готов к их несерьезным возражениям.
«Чем крупнее задача и чем труднее кажется ее решение, тем больше достижение. Предположим, что мы исследуем слабую сторону орудия на пустом острове. Будучи немобильным, оно может быть подвергнуто страшному удару и потоплено вражеским военным кораблем. Однако еще прежде стреляющий корабль получит пробоины в корпусе, которые для него будут смертельны. Поэтому мы потеряем орудие, а противник потеряет судно. Если мы оттянем наш остров в океан настолько далеко, чтобы не дать противнику бомбардировать берега, и если в конце концов нельзя будет спасти батарею от превосходящей силы и доставить ее обратно в безопасную гавань, представляется, что мы все же сможем оставить на месте буй и, когда будет подписан мирный договор, снова поднять орудие».
Его сын вместе с доктором рассматривал эти планы. Фриц дал указание фабрике проигнорировать единственного собственника, а Швенингер, пробормотав «Боже!», выжал из Альфреда обещание больше никогда не общаться с его любимым заводом.
13 июля 1887 года врач обследовал своего костлявого пациента в одной из гротообразных каменных спален наверху и нашел, что его состояние не изменилось. Фриц отправился в поездку. На следующий день семидесятипятилетний «пушечный король», который был в замке один со своими слугами, умер от сердечного приступа и упал на руки своего безмолвного лакея Ганса Людгера. Наступил внезапный спазм; он окаменел, а потом обмяк, его безжизненная ладонь разжалась, и двухдюймовый карандаш упал на мраморный пол. В Париже, где отмечался День взятия Бастилии, французская нация ликовала. В злых статьях французской прессы говорилось о том, что Крупп украл свой сталелитейный процесс у Бессемера, что в последние годы жизни Альфреда все его орудия «барахлили и взрывались», а он процветал только потому, что истинными владельцами фирмы были Бисмарк и прусская королевская семья. «Французская артиллерия превосходит немецкую по всем статьям», – писала газета «Матен». Статью прочитал один из членов германской королевской семьи, двадцативосьмилетний Фридрих Вильгельм Виктор Альберт Гогенцоллерн, которому судьба назначила войти в историю как кайзер Вильгельм. Он негодовал. Но парижские газеты были исключением. В большинстве редакционных статей за рубежом имя Круппа связывалось с именами канцлера и императора, его называли одним из архитекторов победы 1871 года и поэтому отцов-основателей рейха.
Конечно же немногие нации могли бросить критический взгляд на карьеру Альфреда; он вооружил сорок шесть стран. В «Хюгеле» были бриллиантовое кольцо от российского великого князя Михаила Михайловича, табакерка из чистого золота от Франца-Иосифа из Австрии, ваза двухтысячелетней давности из Китая. Как никто другой, Крупп заложил основу для великих боен, которые начались в 1914 году, и благодарные правительства его дней наградили оружейника сорока четырьмя военными медалями, звездами и крестами; Испания, Бельгия, Италия, Румыния, Австрия, Россия, Турция и Бразилия осыпали его почестями. Швеция наградила Круппа орденом Ваза, Япония – орденом Восходящего солнца, Греция преподнесла командирский крест ордена Спасителя.
Он детально спланировал свои похороны, и Эссен до последней буквы следовал его указаниям. На протяжении трех дней его тело покоилось в главном зале замка (в «белой комнате», как она тогда называлась; сейчас это «музыкальная комната»). На третью ночь худое тело понесли вдоль длинной дороги на завод мимо аллей, увешанных траурными флагами, и 12 тысяч крупповцев высоко держали дымящие факелы. Перед погребением его на короткое время положили в коттедже, откуда ушел в последний путь его обанкротившийся отец. Из-за реставрации Штаммхаус выглядел почти так же, как шестьдесят лет назад в утро похорон отца, когда Альфред был тощим, долговязым, испуганным подростком. Он все сохранил здесь, вплоть до сделанных вручную черных деревянных сандалий, в которых ходил на фабрику. В этом доме присутствовавшие на похоронах увидели его в последний раз. Потом на лафете гроб был отвезен на семейный участок на кладбище Кетвиг-Гейт у развалин средневековой городской стены. Йенке вознес ему хвалу: «Благородный человек, служивший примером патриотизма и считавший, что никакая жертва во имя Отечества не может быть безмерной».
* * *После смерти, как и при жизни, тело Альфреда не знало покоя. Кладбище Кетвиг-Гейт было стерто с лица земли, чтобы дать место новой железнодорожной станции. Как и в случае с его отцом – чьи останки переносили так много раз, что в конце концов потеряли, – праху «пушечного короля» пришлось перемещаться, отодвигаясь от непрерывно растущего города, который и на карте-то возник благодаря Круппу. Только в 1956 году появился постоянный склеп. Его правнук, Альфрид, решил, восстанавливая честь династии, соединить всех семейных покойных. Младший брат Альфрида Экберт был найден под крестом вермахта в Италии, а кости остальных Круппов были собраны и повторно захоронены в Бреденее, престижном пригороде Эссена.
Это кладбище частное, охраняемое и вызывающее трепет. Дорожка из розового гранита вьется по безукоризненно опрятному парку, мимо тюльпанов и вечнозеленых растений. Затем внезапно начинаются места захоронений – потрясающее зрелище огромных, одетых в черный мрамор надгробий. Под одним камнем покоятся вместе Густав и его жена, Берта; в изножье – их павшие сыновья. Торговая марка Круппа выгравирована на склепе сына Альфреда – Фрица. И надо всем этим нависает тень монумента самому Альфреду. Старый «пушечный король» опять возвышается над Круппами: его гробница, восходящая ярусами, имеет в высоту двадцать футов. На мраморных выступах располагаются бронзовые фигурки, словно оберегая могилы. Некоторые из них – ангелы, а один – огромный, припавший к земле орел. Поскольку орел держит в когтях венок, можно предположить, что он скорбит, хотя выражение его отнюдь не печально. Оно тревожит. Орел, как кажется, в ярости.
Глава 8
Кровавый принц
Итак, мы подошли к Фридриху Альфреду, он же Фриц Альфрид, он же Фриц – самый успешный, самый обаятельный, в то же время самый непонятный (если не считать его внука Альфрида) из всех Круппов. В современном черном склепе Фрица в Бреденее отсутствует небольшая мемориальная доска из красной меди, которая была прикреплена к надгробию. Сомнительно, что начертанные на ней слова «Прощаю всех своих врагов» произнес именно Фриц, однако это вполне в его духе. Он неизменно был великодушным и щедрым. Отделить его от грозовых туч, которые его окутывали, дело нелегкое, а неуклюжие попытки агентов по связи с общественностью навести глянец на этот образ бесполезны. То были годы, когда фирма осознала важность своей репутации за рубежом. Заказная статья, которая была опубликована в американском еженедельнике «Аутлук», дает некоторое представление о методах имиджмейкеров на рубеже веков. Описывая заботу концерна о рабочих, автор по имени Эдвард Стейнер писал 25 января 1902 года: «Я бывал среди многих великих, титулованных и коронованных особ, но редко склонялся перед кем-либо с большим почтением, чем перед этим загруженным делами бизнесменом, который при всей своей занятости находил время думать о тех, кто помог создать его благосостояние.
