Татьяна Дашкевич - Фатьянов
В тот год по радио прозвучала новая песня Марка Бернеса. Слова к ней написал Константин Ваншенкин, музыку — Ян Френкель. Простые слова «Я люблю тебя, жизнь…» поразили Фатьянова. Удивительным показалось и исполнение Бернеса, которого коллеги не считали музыкальным человеком. Впервые услыхав ее, Алексей Иванович в сердцах воскликнул:
— Эту песню должен был написать я!
Песня была одной из трех, так близко воспринятых Фатьяновым. Двумя другими стали «Эх, дороги» на стихи Льва Ошанина и «Подмосковные вечера» на стихи Михаила Матусовского.
Он искренне радовался удаче поэтов, хвалил их и поздравлял. Похвала Фатьянова считалась высшей — он не был щедр на лестные отзывы и никогда не говорил того, чего не думал.
Однако его стихи по-прежнему никто не воспринимал всерьез.
Многие знают случай, ставший нарицательным.
Однажды он принес на заседание редколлегии Дня поэзии свои стихотворения. Возглавлял комиссию Лев Ошанин.
Литераторы, которых фамилии мы теперь и не вспомним, отклонили публикацию фатьяновских стихов. Тогда он встал в полный рост и спел их — это были песни из кинофильма «Весна на Заречной улице», которые через год знал каждый подросток. Он пел почти о каждом из сотен миллионов сограждан с той лексической неподражаемой простотой, которая напрочь отсутствует в виртуозных, порою, стихах.
Эта-то простота и не давала покоя его оппонентам.
Члены комиссии, чувствующие себя великими знатоками поэзии, уныло прятали глаза и отмалчивались.
Поэт заплакал и вышел из комнаты, хлопнув дверью. Он чувствовал себя полностью обессилевшим перед этими постными лбами. Из него словно уходила жизнь.
Иногда на риторический вопрос о том, как ему живется, он отвечал:
— Я живу хорошо… Но иногда почему-то хочется жить лучше…
Дома творчества музфонда
1. Союз с Союзом композиторов
Союз композиторов считал Фатьянова «своим».
Порой создавалось впечатление, что его там ценили больше, нежели братья-писатели. Было выпущено огромное количество клавиров музфондом и издательствами Союза композиторов, клавиров песен на стихи Фатьянова. В 1959 году вышел из печати клавир «Три дуэта» из оперетты «Король шутов» на музыку Н. Будашкина и Ф. Маслова. Слова принадлежали Г. Павлову и А. Фатьянову.
Поэт, мечтающий написать поэму, преуспевал в музыкально-поэтических жанрах. Не публикации в центральной прессе, а радио и бесконечные командировки с композиторами по стране делали Фатьянова необычайно знаменитым.
Во второй половине пятидесятых Алексей Иванович вдруг вспомнил далекое и тихое Иваново и ему снова захотелось туда. Он получил путевку в дом композиторов в музфонде и, напутствуемый тогдашним его руководителем Левоном Атовмяном, устремился в северные, льняные русские вотчины. Выехала туда и Галина Николаевна с детьми.
Они поселились в маленьком домике на берегу Харинки.
Ходили за земляникой в изумрудный и дремучий лес, пили молоко от черно-пестрой коровы, прогуливались вдоль полей у деревни Афанасово. У домика был очень низкий подоконник, и деревенские дети приходили и вызывали «Олену и Микиту» играть, заглядывая в комнату через окно.
Алексей Иванович пропадал на Харинке с местными мальчишками, обладателями удочек и спиннингов.
Обстановка в Ивановском доме творчества была подчеркнуто патриархальной. Жены композиторов по утрам уходили в лес, укутанные в платки от комарья, красивые и свежие, как крестьянки. На электроплитках под аккомпанемент рояля кипело розовой пенкой земляничное и малиновое варенье. На окнах рядом с белыми сельскими занавесками сушились ниточки белых грибов. На крылечке второго пансионата теплыми комариными вечерами жены композиторов играли в картишки, рядом, на скамейке, собиралась группа любителей анекдотов, кто-то упражнялся в теннисе, кто-то уходил в поля, кто-то уединялся у рояля. На берегу Харинки раскинулся пляж, где красовались настилы, грибочки, шезлонги. На водной глади подрагивали кувшинки, их можно было рвать, взяв лодку на композиторской лодочной станции. Эта теплая, ароматная, обвораживающая хозяйским «оканьем» глухомань давала столько свежих сил!
Андрей Яковлевич Эшпай признавался, например, что в «Иванове» ему лучше и как-то… чище, чем в элитной подмосковной Рузе, где у него есть и собственная дача.
2. В Рузе пишут новый гимн…
В глубокой древности Рузский уезд был покрыт непроходимыми лесами, в которых укрывались разбойники. Теперь в живописном Рузском мелколесье укрывались актеры, композиторы и писатели.
До войны в свои Дома они переплавлялись через реку на пароме.
А с конца сороковых дом творчества композиторов, поднятый из руин директором музфонда Левоном Атовмяном, преобразился. Теперь встречать композитора выезжал на автомобиле сам директор дома творчества и кто-нибудь из персонала в красивых нарядах, прямо к вагону поезда на станции Тучково. Послевоенный директор Дома Николай Григорьевич Родионов был человеком замечательным. Он учил персонал:
— У нас не должно быть слова «нет».
И этого слова не было.
В Рузе доводилось бывать Алексею Ивановичу. Неподалеку от дома творчества композиторов располагались и писательская «Малеевка», и дом творчества ВТО, и санаторий «Дорохово».
Городок Старая Руза, несмотря на близость к Москве, казался совсем провинциальным. Там находился дощатый трактир, в котором, по местному преданию, Борис Андреевич Мокроусов в 1948 году прогулял свою Сталинскую премию с трактористами и гармонистами. Сказывали, что люди шли и шли не одну неделю на этот праздник жизни: колхозники и колхозницы, бухгалтера, библиотекари, фельдшеры и учителя — все шли поздравить любимого композитора, автора «Одинокой гармони» и «На крылечке твоем», со Сталинской премией.
С тех пор чайную в Старой Рузе прозвали «мокроусовкой».
Премии не стало, не стало и самого ее учредителя.
А через год с небольшим после кончины И.В. Сталина Постановлением ЦК КПСС от 7 декабря 1955 года был объявлен закрытый конкурс сначала на текст, а потом и на музыку нового гимна.
В уютных коттеджах в «Рузы» на полмесяца поселились А. Бабаджанян, Д. Кабалевский, Б. Мокроусов, К. Молчанов, Д. Покрасс, Г. Свиридов, В. Соловьев-Седой, А. Хачатурян, Т. Хренников, Д. Шостакович, Р. Щедрин, А. Эшпай, другие — все лучшие композиторы. Разместили в таких же царских условиях — по коттеджу на брата — и поэтов: Р. Гамзатова, Н. Доризо, Е. Долматовского, А. Жарова, Н. Заболоцкого, М. Исаковского, А. Твардовского, М. Светлова, А. Фатьянова…
