Kiedis Anthony - Scar_Tissue_rus
I gave my life away
Will I stay?
Месяц спустя, Рик был у меня дома, просматривая мой блокнот, что демонстрировало, как сильно я ему доверял.
“Это что?”, спросил он и передал мне блокнот с записями “Under The Bridge”.
“О, это всего лишь поэма”, сказал я.
“Это фишка. Ты должен с этим что то сделать”, сказал он.
“Это не наш стиль”, объяснил я. “Она медленная и мелодичная”.
“Но это хорошо! Ты должен показать это парням, и посмотрим, если они захотят что-то с этим сделать”. Это было очень трогательно, но я все еще не был уверен насчет этой песни. Пару дней спустя, я был на репетиции, и у нас было немного свободного времени, так как Фли еще не приехал.
“Почему бы тебе не показать Джону и Чеду ту вещь, которую я прочитал у тебя дома пару дней назад?”, предложил Рик.
“Нет, нет, Фли еще даже еще не пришел”, сказал я. Но Джон и Чед уже были слишком заинтересованы. Они оба сели и сказали: “Эй, давай-ка посмотрим, что у тебя там такое грустное”. Я спел им эту песню, наверное, в трех разных мотивах от начала до конца, не зная как лучше ее спеть, но, как только я закончил они встали, подошли к своим инструментам и начали подбирать свою мелодию.
На следующий день ко мне домой пришел Джон. Он принес с собой маленькую Fender amp и подключил ее. “Окей, спой еще раз. Как ты хочешь, чтобы она звучала? Как ты хочешь чувствовать ее? Что она тебе напоминает?”
Я спел ему песню, и он сразу же придумал три или четыре версии аккордов. Мы выбирали до тех пор, пока не пришли к самой аккуратной и интенсивной мелодии. И это было рождение новой песни с альбома.
Мы скоро пришли к еще одной песне, которую мы потом включим в альбом. Вдохновением для этой песни стали мои отношения с Sinead O’Connor. Я встретил Шинейд на фестивале, в котором мы участвовали в Европе в августе 1989 года. Фли и я были большими фанатами ее The Lion and the Cobra и мне нравились лысые девочки, потому что если кто-то смог сбрить все свои волосы это означало, что этот человек сильный, настоящий и плевать на все хотел. И вот тут была суперсексуальная лысая ирландская девочка с магическим голосом, отличной лирикой и диким взглядом. Мы играли первыми, так что я был достаточно глупым и посвятил “Party On Your Pussy” этому полит-корректному борцу за права женщин.
Когда мы закончили нашу часть, Фли и я стояли около сцены и смотрели за выступлением Шинейд. Это было до того, как она стала знаменитой, так что она не была самоуверенной, она просто была лысой. Она вышла на сцену в платье и в военных сапогах и начала петь как дикая маленькая Ирландская принцесса. Я просто прожил несколько жизней, пока смотрел на нее, и когда она поблагодарила меня за мою песню, посвященной ей, она звучала дружелюбно. Окей, теперь она знала, что я существую, и это было отлично.
После шоу мы сказали ей, как нам нравилась ее музыка. Вместо того, чтобы ответить рядовым “спасибо”, она пригласила нас потусоваться с ней. Она была скромной и стеснительной, и мы болтали, пока ее менеджер не сказал, что ей пора ехать. Испугавшись, что я больше ее никогда не увижу, я побежал в раздевалку и написал ей многозначительное письмо, чтобы показать, что у меня есть к ней чувства и что она мне нравится. Я отдал ей письмо именно в тот момент, когда ее автобус начал отъезжать. Она приняла его, улыбнулась и помахала мне на прощанье.
И потом ничего не произошло. Ни слова в ответ. Она исчезла в огромное облако другого мира, а мы продолжали турне, все оставалось по-прежнему, адьёс. Жизнь идет своим чередом, мы провели турне в Японии, где я встретил Кармен и пробыл с ней год. К тому времени Шинейд выпустила второй альбом и за одну ночь стала самой известной исполнительницей-женщиной в мире. Однажды Боб Форест сказал мне, что она переехала в Л.А. и ее видели в Viktor’s Deli, это одно из ее самых любимых кафе.
Несколько недель спустя, я бегал по городу по делам и встретил Шинейд. Один взгляд на неё и я растаял. Я мог жениться на ней сию секунду. Мы начали разговаривать, и я напомнил ей про то письмо.
“О да, я знаю, что ты мне передал это письмо”, сказала Шинейд. “Оно у меня. Оно лежит у меня на кухне в ящичке”.
“То письмо, которое я тебе дал, лежит у тебя на кухне в ящичке?” – не поверил я.
“А что ты думаешь?”. Она улыбнулась. “Ты написал мне такое письмо, а я его выброшу?”
Она пригласила меня к себе на ужин. Скоро я начал часто приезжать к ней и к ее сыну Джейку. Я, конечно же, не могу сказать, что это типичный сценарий для свидания, потому что это было странное время для нее - она очень стеснялась из-за всего того, что с ней так быстро произошло, но вскоре мы начали ходить в кино и в музеи, и я дал ей урок вождения на своем матово-черном Camaro convertible 67 года. Мы разъезжали по городу, слушали музыку и целовались, но она не впускала меня к себе до конца. Причем не только вагинально. Это продолжалось неделями и это были самые прекрасные отношения, лишенные секса, которые у меня когда-либо были. Я обожал ее, и каждый день я просыпался и отправлял ей по факсу небольшую поэмку.
Наши отношения прогрессировали, она отдавала мне немного больше любви и внимания, эмоционально и физически, когда вдруг все это пришло к необъяснимому концу. Я облажался немного, когда она сказала мне, что приглашена на вручение премии Академии Киноискусств. Я предложил ей пойти вместе и сначала она согласилась, но потом перезвонила, чтобы сказать, что она идет со своим другом Даниэлом Дэй-Льюисом. Я чувствовал себя маленьким, не потому что она шла с кем-то, а потому что это не был я, а я так хотел быть с ней тогда.
Даже после этого инцидента, она не подала мне никакого знака на то, что у неё в жизни происходит еще что-то, кроме наших отношений. Я был постоянно взволнован и слишком весел, а она была спокойной и умиротворенной. Это было хорошо, мы держали равновесие.
Однажды я позвонил ей и оставил сообщение на ее автоответчике и ушел. Когда я пришел, у меня мигала лампочка на моем автоответчике.
“Эй, Энтони, это Шинейд. Я уезжаю из Лос-Анджелеса завтра, я не хочу, чтобы ты мне звонил и не хочу чтобы ты приходил. Пока!”
Я был разбит. Все так быстро изменилось. Еще вчера это было “Не могу дождаться снова тебя увидеть”, а теперь “Не звони и не приходи”. Я не знал, к кому обратиться, так что я позвонил Джону. Он был обеспокоен тем, что она могла со мной так поступить, и предложил мне написать об этом, чтобы потом встретиться и создать песню. Шел дождь два дня подряд, так что я сел за стол, включил версию Джими Хендрикса на песню “All Along the Watchtower” и начал писать лирику про то, что со мной произошло.
From “I Could Have Lied”
I could have lied, I’m such a fool
My eyes could never never keep their cool
