Давид Шраер-Петров - Охота на рыжего дьявола. Роман с микробиологами
Моя медсестра Полина Алексеевна Солдатова была для меня поистине ангелом-хранителем. Она проработала в этой поликлинике более 25 лет, знала каждого больного. Поначалу, до того, как пригласить очередного пациента, кратко рассказывала о течении заболевания. Да и не забывала обрисовать психологические и семейные особенности больного. Она была далеко за пенсионным барьером, но все работала и работала, не могла бросить больных. Да и с деньжатами было туговато: муж П.А. крепко пил. Советуя строго следить за историей болезни, любила повторять: «Пишите все, Давид Петрович, запись не для вас, а для прокурора!» Она и не предполагала, как была близка к истине: сотрудники секретной службы строго следили не только за моей диссидентской активностью в среде отказников, но и за моей врачебной деятельностью.
Порядок работы был такой: я осматривал больных и назначал лечение. Больным диабетом полагались бесплатные препараты: инсулин при диабете первого типа и таблетки — при диабете второго типа (глюкофаж и др.). В те времена в СССР еще не было производства рекомбинантного инсулина человеческого типа, полученного путем генетической передачи специфической ДНК от людей к бактериям. Больных лечили инсулином, полученным из поджелудочной железы свиней или коров. Свиной инсулин по антигенному строению был ближе к человеческому и лучше переносился больными. Его мы берегли прежде всего для детей и тяжелых декомпенсированных больных. Инсулин и таблетки хранились прямо в кабинете в холодильнике. Полина Алексеевна выдавала лекарства больным по моему назначению. Это, как и бесплатное посещение врачей, нахождение в больницах и прочие медицинские услуги, было одним из парадоксов социалистического тоталитаризма. Кроме того, раз в месяц бесплатно полагался спирт, которым, как предполагалось, пользовались при обработке кожи перед инъекцией инсулина. Некоторые больные пили этот спирт. Помню, как один из них, И.О.В. (инвалид отечественной войны) перепутал число и в приступе неуемного алкоголизма требовал спирт, колотя палкой по моему столу.
Был и другой парадоксальный случай, который напомнил мне рассказ Исаака Башевича Зингера о молодом солдате — еврее, который прошел всю Первую мировую войну на хлебе и воде, отказываясь есть некошерную пищу. Вскоре после начала работы в Поликлинике № 136 меня вызвали на дом к старику еврею, страдавшему тяжелым диабетом. Ему трудно было ходить. От больницы он отказывался. Там давали некошерную пищу. Я осмотрел старика. На ягодицах, животе и руках были следы атрофии мышц, типичные при введении некоторым больным коровьего инсулина, к которому нередко наблюдается несовместимость. Я назначил старику свиной инсулин. Он решительно отказался: «Доктор, не для того во время Катастрофы погибли 6 миллионов евреев, чтобы я спасал свою жизнь таким недостойным образом!»
Вскоре после начала моей работы в поликлинике я увидел поистине тяжелейший случай диабета. В кабинет вошел, прихрамывая и опираясь на палку, молодой сержант в парадном кителе, украшенном медалями, значком танкиста 1-го класса и орденом Боевого Красного Знамени. Он страдал посттравматическим диабетом, который никак не удавалось компенсировать в военном госпитале. Так он и выписался из госпиталя и был комиссован (уволен из армии) с военной пенсией и тяжелейшим диабетом. Солдата звали Анатолий. Вот его история. Танковый батальон, в котором Анатолий служил в Афганистане, получил короткий отдых. Анатолий остался около своего танка и ждал заправки горючим. Он видел, как огромный бензовоз, за рулем которого сидел солдат-афганец, направился в сторону танка. Анатолий махал рукой водителю бензовоза, показывая, как лучше подъехать, чтобы удобнее протянуть шланг к бакам. Внезапно бензовоз бешено взревел, рванулся и, приблизившись к танку, резко вывернулся так, что задними колесами Анатолий был вмят в гусеницы своего танка. Бензовоз скрылся. Анатолия едва успели доставить в полевой госпиталь. Внутренние органы, в том числе поджелудочная железа получили необратимые повреждения. Развился тяжелейший диабет. После длительных измерений уровня глюкозы в крови и моче, после составления графика гипогликемий (чувство острого голода и головокружений) и гипергликемий, исследования токсических продуктов углеводного и жирового обмена, удалось подобрать дозы свиного инсулина, поддерживавшие жизнь Анатолия.
Принимал я больных пять раз в неделю, чередуя утренние и вечерние часы. До поры до времени никто в поликлинике не напоминал мне о положении «отказника», и я был почти счастлив. Тем более, что еще через год меня послали для дальнейшей специализации на кафедру эндокринологии Центрального Института усовершенствования врачей. Все по тому же закону совпадений кафедра эндокринологии оказалась всего в двадцати минутах езды, на Аптечном переулке, визави Ленинградского рынка. Руководила кафедрой профессор Е. А. Васюкова. Я слушал лекции, участвовал в разборах клинических случаев, а по вечерам (таково было условие моего главного врача) вел прием больных в поликлинике. Ассистенты и доценты кафедры давали консультации врачам-эндокринологам из поликлиник и больниц Москвы, одновременно преподавая нам — курсантам основы клинической эндокринологии. А по пятницам была общая сессия. Мы собирались в актовом зале. На сцене за столом восседала величественная, напоминавшая ее тезку Екатерину Великую, профессор Е. А. Васюкова, демонстрируя нам сложные случаи эндокринных заболеваний. Курсанты участвовали в обсуждении. Нас обучали тонким различиям в клинических признаках, связанных с психиатрическими, генетическими, сексуальными, гинекологическими, дерматологическими, метаболическими заболеваниями, приводящими к эндокринной патологии. Наши учителя знали даже, как по расположению линий на ладони или по рисунку радужки глаза предполагать о диагнозе той или иной болезни. Конечно же, особое внимание уделялось рентгенограммам основания черепа и, в особенности, турецкого седла (sella turcica), где помещался гипофиз, который вместе с другим отделом головного мозга гипоталамусом контролировал всю эндокринную систему. Запомнился больной с диагнозом акромегалия. Причиной заболевания была опухоль гипофиза, в результате которой резко повышалось выделение в кровь гормона роста. Больной обнаружил, что ступни не влезают в ботинки, а руки в перчатки.
Или больная с синдромом Иценко-Кушинга, когда надпочечники вырабатывали избыточное количество кортикостероидов. На коже больной появились багровые полосы (стрии), резко увеличился вес тела, изменилась форма таза, потерявшего женственную округлость, значительно повысилось артериальное давление.
