Александр Дейч - Генрих Гейне
Гейне не жалел своей язвительности для разоблачения старых врагов - тех радикалов и филистеров-«революционеров», которые предали революцию как мещане и обыватели, боявшиеся подлинной социальной революции.
Демократы показали свою образину «старогерманских» националистов и дали повод к острому стихотворению «Ослы-избиратели»:
Свобода наскучила исподволь,
И вся республика явно
Желает, чтобы один король
Правил самодержавно.
Звериная курия собралась -
Писались памфлеты и книги,
Партийная вражда развилась,
Завязались интриги.
В центральный комитет ослов
Старо-ослы входили,
Кокарды они поверх голов
Черно-красно-златые носили.
Была еще партия лошаков,
Но голосовать не смела -
Боялась крика старо-ослов
И без голоса сидела.
Один из «тевтоманов-ослов» произносит речь:
«И мы свой ослиный совет вам даем -
Осла на престол поставить,
Мы осло-монархию создаём,
Где только ослы будут править».
Гейне издевается над выборами германского императора и со своей стороны предлагает кандидата в императоры - немецкого радикала Якоба Венедея из Кельна, филистера, бывшего одно время политэмигрантом, игравшего в достаточной мерс реакционную роль во франкфуртском собрании.
Против Якоба Венедея направлены сатирические стрелы стихотворения «Кобес I». Гейне облекает свою сатиру в романтические формы. Он вызывает к жизни призрак «белой дамы», бродящей по старинному замку и роющейся в грязных реликвиях павшей феодальной монархии.
Мышиным пометом воняет тут.
Гниет от плесени и пыли
И паразиты пышный скарб
В жилище превратили.
При коронации горностай
Важнейшим был атрибутом.
Для кошек ремарских теперь
Родильным стал приютом.
Добрейшие немецкие демократы обратились к этому реквизиту для того, чтобы объединить Германию под эгидой немецкого кайзера. Тщетно напоминает Гейне, ссылаясь на свою «Зимнюю сказку»:
И правду сказал немецкий поэт,
Спустясь к Барбароссе в Кифгайзер:
Внимательно дело я все рассмотрел,
Нам вовсе не надобен кайзер.
Но уж если выбирать кайзера, то Гейне советует взять «не патриция, а лучше плебея: берите себе не лиса, не льва, берите овцу поглупее. Берите сына Колонии, Кобеса - дурня из Кельна, в своей он дурости гений почти, он будет править дельно».
И в дальнейших строфах Гейне дает развернутую биографию своего кандидата в кайзеры - бывшего радикала, «Златоуста среди рабочих», ныне филистера из филистеров, педанта и мещанина с ног до головы…
Кайзером был выбран прусский король Фридрих-Вильгельм IV, неоднократно уязвленный Гейне, достойный потомок рода Гогенцоллернов, - того самого, о котором Гейне сложил свою уничтожающую «Дворцовую легенду»:
Есть в одном туринском замке
Изваянье: жеребец
Любит женщину, и к самке
По-содомски льнет самец.
Многих знатных поколений
Стала матерью она.
Но порода без сомнений
В них была отражена.
Коль найдешь не без причины
Мало в них людских примет.
Сразу видишь лошадиный
В королях сардинских след.
Нрав конюшенный и тупость,
Издающий ржанье рот,
И лягающая грубость
И во всех поступках - скот.
Мысли ты обрел, последний,
Христианские вконец,
За период многолетний
Только ты - не жеребец.
Гейне, уже в «Зимней сказке» требовавший гильотины для королей, невольно сравнивает английскую и французскую буржуазные революции с трусливой и половинчатой революцией немецкой буржуазии. Революция 1649 года казнила английского короля Карла, Великая французская революция гильотинировала Луи Капета и его жену. Немецкая буржуазия поступает иначе:
Французу и бритту душевность чужда
По самой сути; но немец всегда
Душевен, - он пребудет душевным
Даже в терроре самом гневном.
От немца, пока на земле он живет,
Их величествам будет почет.
Карета в шесть упряжей, в коронках,
Кони в черных султанах, в попонках,
Высоко на козлах, с кнутом, в крепдешине,
Плачущий кучер, - так будет в Берлине.
На место казни монарх подвезен
И верноподданно там казнен.
В борьбе революции с контрреволюцией побеждает последняя. В 1849 году революционные силы разбиты и разрознены, отдельные неорганизованные восстания подавлены. В глубокой скорби Гейне разражается одним из сильнейших своих стихотворений, носящим хронологическую дату в виде заглавия: «В октябре 1849 года»:
Стих шторм, что воздух рвал, свистя.
Вновь стало тихо в каждой щелке;
Народ германский, как дитя,
Рождественской вновь радуется елке.
Реакция наступает по всем линиям: «последний форт свободы пал и кровью Венгрия исходит». Но Гейне завидует мадьярам, сраженным в борьбе за национальную независимость:
Но в этот раз, свиреп и яр,
Бык заключил союз с Медведем;
Ты пал, - но не тоскуй, мадьяр:
И худший стыд знаком твоим соседям.
Ты обречен был честно пасть
К ногам животных, все ж могучих,
А мы, мы отданы во власть
Волков, свиней и грязных псов вонючих.
«Быки и медведи» прибегли к грубой силе для того, чтобы подавить революцию, и вот:
Лай, хрюканье и вой, - едва
Снести победный смрад умею;
Но стой, больной поэт: слова
Тебя волнуют, помолчать - умнее.
Однако Гейне не мог молчать. Надрываясь, он неустанно посылал свои отравленные желчью стрелы, он чувствовал себя бойцом за прежнее дело, бойцом непобежденным, с оружием, не вырванным из его рук. В стихотворении «Enfant perdu» он подводит итоги своей боевой деятельности:
В борьбе за волю, не смыкая вежды,
Я на посту держался тридцать лет;
Я на победу не имел надежды,
Я знал, что мне не возвратиться, - нет!
Так я стоял, в руках ружье сжимая,
И если слышал: наглый враг идет -
Я хорошо стрелял, и пуля злая
Впивалася в его тупой живот.
Порою же могло и то случиться.
Что враг лихой стрелять умел, как я,
Тогда, тогда, - ах, мне ль того стыдиться,-
Зияли раны, кровь текла моя.
Свободен пост. Покрыли раны тело.
Один упал, - другие, место вам!
Но я - не побежден. Оружье цело!
Все цело, - только сердце пополам.
Февральская революция 1848 года принесла два удара Гейне.
