Владимир Аллилуев - Сталин – Аллилуевы. Хроника одной семьи
Мне стало неловко, о я отошел. Тогда я не знал еще, что Маленков и Хрущев дружат между собой, а третий в их компании — Берия. И они всегда друг друга поддерживали. Что же касается "поповского сынка", то так Хрущев назвал А.М. Василевского, предполагая, что Александр Михайлович высказал Сталину свои сомнения по руководству Сталинградским фронтом, что, видимо, и послужило причиной нашей инспекционной поездки".
Так что обвинять Сталина в гонениях на церковь несправедливо и необъективно, тем более что лично он много сделал, особенно в годы войны, чтобы наладить нормальный диалог между государством и церковью. К сожалению, Н.С. Хрущев не смог быть воспреемником этой линии, и началась широкая волна гонений на религию и церковь, закрытия храмов — не меньше, если не больше, чем во времена воинствующего безбожия Е. Ярославского.
Вообще тема религии и социализма, советской власти и церкви только на первый взгляд кажется ясной и простой. Наши демократы и "новые историки", обвинив во всех грехах Октябрь, Ленина и Сталина, посчитали, что это и есть истина. Проигнорирована, например, такая объективная истина, что уже в начале этого века наша церковь (как, впрочем, и все христианство) шла к глубокому кризису, налицо была потеря веры как среди церковников, так и верующих, так что Октябрь, в определенном смысле слова, свою атеистическую окраску черпал из живой действительности и закрытие многих храмов на местах было не результатом злой воли сверху, а самостийным движением снизу. В этом смысле ленинский декрет об охране и учете памятников, декрет СНК "О запрещении вывоза за границу предметов искусства и старины" и ряд других помогли сберечь многие наши церкви и бесценные произведения православного искусства.
Зато сейчас рынок сделал свое черное дело — за границу вывезены миллионы наших икон, особенно пострадали сокровища нашего древнего искусства. Я уже не говорю о том, что кражи икон, церковной утвари из храмов приняли характер бедствия, а иконная контрабанда стала просто обыденным, привычным явлением.
Мамин арест подкосил и сломал няню Таню. Перед нами она бодрилась и всячески оберегала, жалела, но страдала так сильно, что силы ее оказались на исходе. Через три месяца после того трагического дня она умерла от инфаркта. Это было в ночь на Пасху. Мать тети Жени, жена священника, жившая после ареста дочери с ее детьми, завидовала такой смерти: "В ночь на Пасху, — сказала она, — умирают только святые. И после смерти попадают прямо в рай".
После смерти няни Тани наша бабушка, Ольга Евгеньевна, позвонила B.C. Абакумову, возглавлявшему тогда МГБ. Этот звонок вернул нам все наши вещи, находившиеся в опечатанных комнатах, и добавил нам еще одну комнату. Всю эту процедуру проводил тот же полковник Масленников, который арестовывал тетю Женю и ее супруга.
— Вот, Ольга Евгеньевна, — с глубокой горечью сказал он, — теперь вам придется воспитывать ваших внуков. Этот тон совсем не вязался с его грозным видом.
Таким образом у нас были две комнаты — комната с балконом, где раньше была мамина спальня, и смежная с ней, бывший дедов кабинет. Третью нашу комнату, столовую, отдали еще одной семье, так что "коммунальность" нашей квартиры повысилась на новую ступень — в ней стали проживать три семьи.
Между тем "холодная война" набирала свои темпы в обстановке полной секретности. 18 августа 1948 года Совет национальной безопасности США принял как совершенно секретную директиву (СНБ 20/1) "Цели США в отношении России", суть которых формулировалась емко: "Наши основные цели в отношении России, в сущности, сводятся всего к двум:
а) Свести до минимума мощь и влияние Москвы.
б) Провести коренные изменения в теории и практике внешней политики, которых придерживается правительство, стоящее у власти в России". А если все расшифровать, конкретизировать и потом обобщить, то в сумме положения СНБ 20/1 сводятся к одному — различными методами и подрывными действиями свергнуть социалистический строй в нашей стране, развалить СССР. Такова конечная цель этой секретной директивы для "мирного времени".
Но в этой директиве речь шла не только об уничтожении советской власти, но и российской государственности, исчезновении нашей страны из числа великих держав.
Вместе с тем США заранее побеспокоились о том, чтобы эти "грязные" цели и средства, выделяемые на эту работу, не выглядели как прямое вмешательство в дела нашей страны, чтобы внешние условия способствовали самой эволюции внутреннего режима в "нужном направлении". "Нам нужно принять решительные меры, дабы избежать ответственности за решение, кто именно будет править Россией после распада советского режима", — энергично подчеркивалось в директиве СНБ 20/1. Столь же энергично отмечалась необходимость избежать хомута, когда политические группы России будут "выпрашивать нашу помощь". "Наилучший выход для нас — разрешить всем эмигрантским элементам вернуться в Россию максимально быстро и позаботиться о том, в какой мере это зависит от нас, чтобы они получили равные возможности в заявках на власть. Вероятно, между различными группами вспыхнет вооруженная борьба. Даже в этом случае мы не должны вмешиваться, если только эта борьба не затронет наши военные интересы".
В этом документе, естественно, не осталась без внимания и судьба Коммунистической партии: "Как быть с силой Коммунистической партии Советского Союза — это в высшей степени сложный вопрос, на который нет простого ответа", признается в директиве. СБН 20/1 содержит осторожные рекомендации вверить будущее партии в руки тех "правителей", которые займут свои властные кресла на американских "помочах". И если эти правители начнут расправляться с коммунистами, то США будут в стороне, умоют руки.
Вместе с тем директива содержит жесткие советы, как вести себя с теми, кто уйдет в подполье, "как это случилось в областях, занятых немцами в недавнюю войну": "В этом отношении проблема, как справиться с ним[18], относительно проста: нам окажется достаточным раздать оружие и оказать военную поддержку любой некоммунистической власти, контролирующей данный район, и разрешить расправиться с коммунистическими бандами до конца традиционными методами русской гражданской войны".
Затем группа лиц, облеченная высокими полномочиями, — вице-президент СНБ А. Баркли, министр обороны Д. Ферресол, военный министр К. Ройал, директор ЦРУ контрадмирал Р. Хилленкоттер и ряд других — несколько месяцев трудилась над более лаконичной версией директивы СНБ 20/1. Конечный вариант, предложенный президенту Трумену и утвержденный им 23 ноября 1948 года как директива СНБ 20/4, воспроизвел все основные постулаты своего предшественника и стал стартовой площадкой для государственной политики США на длительный период.
