Медеу Сарсекеев - Каныш Сатпаев
— Ну как, продолжать дальше? Или хватит? Ведь, кроме некоторых цифр, все осталось на прежних местах. А цифры небось тоже взяли с потолка. Пожалейте нас и сознайтесь: ведь не по силам эта тема для вас?
Тот замешкался, покраснел.
— Знаете, я, оказывается, не тот доклад взял. Извините, это нечаянно. Я принесу. У меня заготовлен другой доклад. Разрешите...
— Принесите.
Докладчик вышел, еле волоча ноги.
Когда за ним закрылась дверь, президент сердито продолжал:
— Думаю, он вовсе не явится. Нечего нам ждать его, и науке от него ждать нечего! Мне больно, товарищи, что этот казус происходит у нас. Стыдно и больно! Сколько государственных средств затратили, сколько времени зря потеряли. Ведь он работал в солидном, уважаемом коллективе. Куда смотрели, почему закрывали глаза?.. Знаю, знаю — у него, мол, семья, возраст, былые заслуги. А почему тему его не закрыли, может быть, надо было передать другому сотруднику? Ведь и тогда видно было, что не потянет он ее. Знали и молчали. Жалели! Но ведь с этой жалостью человека погубили, вон какой нахальный стал — пока не припер к стенке, все продолжал свое доказывать. Позор всем нам! В поучение всем прошу записать выговор руководителю института, а выступавших здесь в поддержку отчета предупредить за групповщину и беспринципность в науке и вообще в любом деле. А протокол заседания размножить и разослать по всем институтам.
Случай действительно анекдотичный, единственный в своем роде.
Вспомним теперь другой случай, в котором тоже весьма характерно проявился стиль руководства Каныша Имантаевича.
— Давно это было, в начале пятидесятых годов, — рассказывает главный инженер Джезказганского горно-металлургического комбината имени К.И.Сатпаева Далабай Оспанович Ешпанов. — Однажды нас (тогда я работал главным инженером шахты № 44) с начальником шахты Темешем Садвакасовым вызвали к директору комбината на совещание. В кабинете сидело много инженеров — руководители производственно-технических служб комбината. В одном углу Каныш Имантаевич в окружении группы джезказганцев. Вскоре сели за стол заседания; директор комбината Виктор Васильевич Гурба предоставил слово Канышу Имантаевичу...
— Какими способами вы добываете руду Джезказгана? — начал президент. — Сначала работали кайлом, лопатами. А потом появились перфораторы, лопату заменили скреперами. Вместо тачек пришли вагонетки. Не так ли? Вроде бы добились большого прогресса. А на самом деле все тот же дедовский способ.
Кое-кто из присутствующих инженеров зашептался, послышался легкий смешок.
— На вашем месте я плакал бы, — сердито заметил Каныш Имантаевич, — ведь такое положение на сегодня совершенно нетерпимо. Долго ли будем держаться за этот дедовский, явно беспомощный и непроизводительный способ добычи? Техническая мысль не стоит на месте. Горнодобывающая промышленность развивается, нельзя ли создать более эффективные машины? «Можно», — говорят нам ученые. Вот он, один из них. — Президент кивнул в сторону Уахита Шариповича Шарипова, сидевшего у дальнего края длинного стола. Он возглавлял экспериментальную лабораторию Института горного дела АН Казахской ССР. Рядом с ним сидели молодые инженеры Садвакасов и Ешпанов. Каныш Имантаевич стал теперь говорить, почему-то неотрывно глядя на них. Создавалось впечатление, будто бы выступление его предназначено только для них. Во всяком случае, двое руководителей шахты воспринимали его слова именно так.
— И он, Шарипов, самый скромный и молчаливый среди всех нас, вот уже несколько лет без устали продолжает говорить: «Давайте сообща совершим революцию в горном деле. Внедрим совершенно новую технику для добычи руд». Чем вы, производственники, помогли ему? Советом, пожеланиями, людьми?.. Скажи-ка, Уахит Шарипович, сколько лет прошло, как вы побираетесь здесь, в Джезказгане, словно самый немилый, докучливый проситель?
— Скоро шесть лет, — ответил Шарипов, почему-то виновато покраснев.
— Знаю вас, производственников, — в ироническом тоне продолжал президент, — вам надо первым делом план выполнять, а за то, что не занимаетесь наукой, вас с работы не снимут. Ведь это удел ученых, научных институтов. Вот ваша позиция. Потому и с Шариповым вы сотрудничаете без желания, лишь бы не обвинили вас в ретроградстве. Не поверили в его идею. Не представляете, что в забоях могут работать буровые агрегаты на самоходной установке и экскаваторы, что транспортировать руду могут не электровозы, а автомобили-самосвалы. И, не поверив, объявили Уахита Шариповича Дон-Кихотом, безудержным фантазером. А ведь это идея не одного Шарипова, у нас в стране целые коллективы давно работают над этой проблемой. Нам известно, что и заграничные компании кое-где занимаются этим делом. И у них есть уже определенные успехи! Стыдно, товарищи! Особенно вам, сидящим здесь молодым инженерам.
Руководители 44-й шахты виновато опустили глаза.
— Ведь вам-то, молодым специалистам, и дерзать! А вы вместо этого хотите держаться за дедовский способ, лишь бы план дать. А ведь план-то мизерный. Он сегодня не удовлетворяет нас, стране нужно все больше джезказганской меди, и задания в ближайшем будущем будут увеличены. Как тогда их выполнить? Увеличить количество шахт, участков добычи? Но это нерентабельно. Здесь есть условия для строительства шахт-гигантов, каждая из которых смогла бы дать столько руды, сколько сегодня весь Джезказган. А для них ваши перфораторы и буровые механизмы не годятся, нужна новая техника. Так что вам, дорогие товарищи, все-таки придется подумать о своем будущем. Как будете жить через десять, двадцать лет, какими методами добывать и транспортировать руду? Если хотите переложить эту заботу на плечи одного лишь Уахита Шариповича и его коллег, то уверяю, вам придется ждать очень долго, еще десятки лет. Никакой революции в технологии добычи руд не произойдет. Такие дела в одиночку не делаются, ведь требуется много времени, материальных затрат и усилий людей разных профессий, а больше всего простой человеческой выдержки, воли. Словом, нужна ваша заинтересованная поддержка, деловая помощь. Нужны энтузиасты, которые, раз и навсегда поверив в идею, смогли бы целиком посвятить себя на много лет ее воплощению. Разумеется, если надо, мы можем через другие каналы в принудительном порядке обязать вас. Но, как видите, мы этого не делаем. Ибо успех решают именно добровольцы-энтузиасты...
В просторном кабинете директора комбината надолго воцарилась гнетущая тишина. Джезгазганцы молчали не потому, что не знали, как ответить Канышу Имантаевичу, а потому, что, сказав сегодня «сделаем, поможем», нужно было потом держать данное слово. Все знали, что президент умел спрашивать и никогда не забывал ни своих, ни чужих обещаний. Каныш Имантаевич снова посмотрел в сторону молодых инженеров. И они наконец, не выдержав его взгляда, несмело поднялись.
