Елена Арсеньева - Репетиция конца света
Воропаев передал кассету Полякову-младшему. Тот вставил ее в магнитолу. Казимир только головой покачал при виде покорности, с которой злосчастный Валентайн исполнял все приказания этого странного, загадочного господина. Или Казимир ничего не понимал в людях, или братец так старался не только из-за какого-то там пустячного компромата. Валька всегда был падок на деньги, а этот господин Воропаев, чувствуется, из тех, для кого деньги – не цель, а средство. Средство для достижения цели. В данном конкретном случае его цель – найти анонимщика, и, если по-умному повести дело, из него можно немало выкачать. Хорошо, если бы не все досталось этому глупцу Вальке.
Лицо Воропаева окаменело, когда зазвучал этот голос:
– Если приедете на АЗС на углу Деловой и Красноугольной, увидите много интересного. У меня создалось впечатление, что господин Счастливцев не первый раз качает из чужого кармана. Во всяком случае, «КамАЗ» номер В 516 АО-52 с прицепом номер АА 1736-52 я тут уже не первый раз встречаю. Как правило, он приезжает рано утром, в то же время, что сейчас. Шофер всегда один и тот же, вид помятый и подозрительный. Как только он приезжает, хозяин сам, лично, подписывает бумаги, принимает товар, никого близко не подпускает. В другое время этим спокойно занимается обслуга. Кстати, всегда одновременно с «КамАЗом» подъезжает побитый «Москвич», водителем которого является некий мужичок с веснушками. Ему господин Счастливцев выносит полиэтиленовый пакет, похоже, с денежными упаковками. Как, еще не впечатляет? Ну тогда сами приезжайте, сами все проверьте и удостоверьтесь. Остаюсь – законопослушный гражданин...
Воропаев поставил пленку на перемотку. Казимир уже решил, что он хочет прослушать донос вторично, однако ему, по всему было видно, хватило одного раза. Какое-то время он помолчал, потом поднял на Казимира мрачные, непроницаемые глаза:
– И каково ваше мнение?
– О голосе? О его обладателе, вернее?
– Разумеется!
– Строй речи, манера говорить выдают человека образованного, как раньше принято было выражаться, интеллигентного. При этом он равно свободно владеет как литературной, так и разговорной лексикой. Сразу видно, человек привык общаться с самыми разными языковыми пластами. Знаете, какой вывод напрашивается сразу?
– Знаю.
Воропаев бросил короткое словцо, точно выстрелил.
– Похоже, мы понимаем друг друга, – кивнул Казимир, который с удовольствием понял по выражению этого лица, что Воропаев и в самом деле сделал тот же вывод, что и он. – Жаль, очень жаль, что вам так и не удалось найти автора той статьи...
– Да, возможно, тогда все мои проблемы разом решились бы, – вздохнул Воропаев мечтательно.
– А может, он тебе бы ничего и не сказал, этот журналист, – проворчал Валька Поляков. – Они знаешь как свято хранят тайну своих информаторов? Я вон у Чейза читал или еще у кого-то, не помню...
– Вы его простите, – Казимир похлопал брата по плечу и виновато глянул на Воропаева. – Кто-то думает, кто-то – делает. Вот Валентайн у нас из вторых, из чернорабочих. Зато если он что-то делает, то делает это хорошо.
– Знаю и ценю, – кивнул Воропаев. – Надеюсь, я еще не раз использую практические навыки вашего брата.
Поляков-младший сердито сбросил с плеча руку Казимира:
– О чем это вы болтаете, в толк не возьму? И, главное, будто меня здесь нету!
– Извини, Валечка, – тем противным голосом, которым не раз изводил брата в детстве (разумеется, в присутствии матери, которая бережно охраняла своего любимчика Казимира от простодушного задиры Вальки), произнес Поляков-прокурор. – Мы с господином Воропаевым ведем речь о том, что, скорее всего, этому журналисту не было необходимости получать информацию о звонке.
– То есть он все выдумал, что ли? – вскинул брови Поляков-патрульный. – И столько народу ему поверили?! Это он полстране, считай, лапшу на уши навешал, ведь его куча газет перепечатала!
– Ничего он не выдумал, – угрюмо пояснил Воропаев. – Скорей всего, этот журналист и есть наш анонимщик. Понятно?
– А толку-то, что понятно? – резонно спросил Валентайн. – Как не было к нему подходов, так и сейчас нет.
– Видишь ли, братец, – мягко, снисходительно проговорил Казимир, – я не привык получать деньги даром. И прекрасно понимаю, что всей суммы еще не отработал. Поэтому поступим так: я возьму на себя оформление всех формальностей, а ты буквально завтра отправишься в служебную командировку в Республику Марий-Эл, в колонию номер как-его-там, где отбывает наказание за хищение в особо крупных размерах некий Счастливцев. Не волнуйся, основание для командировки будет самое весомое. Разработка дополнительных следственных материалов, к примеру. Ты задашь ему несколько вопросов, которые мы с господином Воропаевым сейчас разработаем. И получишь конкретные ответы. После этого, думаю, наш воз несколько сдвинется с места. – Он достал из внутреннего кармана плаща блокнот и ручку. – Итак... вопросов столько, что не знаю, с какого начать.
– Пишите – номер один, – скомандовал Воропаев. – С кем из клиентов Счастливцев поссорился утром того дня, когда нагрянула милиция?
Мгновение Казимир смотрел на него неподвижно, потом пробормотал: «Умно!» – и начал писать. Прервался. Покосился на брата, который, по всему было видно, еще не въехал в ситуацию, и пояснил:
– Существует несколько неоспоримых факторов, побуждающих человека к тому, чтобы заложить ближнего своего правосудию. Алчность. Зависть. Мизантропия вообще. Мстительность... Кстати, я ошибся в порядке перечня. Мстительность заслуживает первого места!
***Алена открыла глаза и посмотрела на растрепанную голову на соседней подушке. Александр уснул мгновенно, на полуслове, на полупоцелуе. И пальцы его, только что цеплявшиеся за ее руку, медленно разжимались. Ногти у него были коротко подстрижены. Выглядело это по-детски, по-мальчишески, хотя Александр объяснил, что это профессиональная медицинская привычка: прежде чем поступить на психологический факультет, он два года ездил фельдшером на «Скорой помощи» – отрабатывал после медучилища.
Алена коснулась этих пальцев губами и осторожно-осторожно, чтобы не разбудить его, отодвинулась. У нее сна не было ни в одном глазу. Слава богу, отоспалась за то время, пока валялась привязанная к Люськиному дивану!
Подняла с пола синий шелковый халатик, надела, подошла к окну. Какое чудо, какой снег! Прямо декорации к сказочной феерии «Ночь перед Рождеством».
А ведь и правда – сейчас ночь перед Рождеством...
Сколько часов прошло, как она дома? Четыре? Пять? Больше? Почему-то все часы дома остановились. Плохая примета! Хотя что тут особенного, часы ведь механические, а она их ни вчера, ни сегодня не заводила. А где бросила свои наручные электронные, уж и не помнила.
