Александр Никонов - Наполеон. Попытка № 2
Вот подлинные слова Наполеона, сказанные им еще до пожара при назначении губернатором Москвы маршала Мортье: «Защищайте Москву от всего и всех!» Увы, это оказалось не в силах человеческих. Пожар Москвы был воистину грандиозным. Ночью зарево наблюдалось за сотни километров от города. Один из очевидцев так описывал его: «Весь воздух казался как бы раскаленным докрасна столбом, который простирался от земли до неба».
В письме жене Наполеон ужасался: «Мой друг, я тебе пишу из Москвы. Я не имел понятия об этом городе. Он заключал в себе пятьсот таких же прекрасных дворцов, как Елисейский дворец, меблированных на французский лад с невероятной роскошью, несколько императорских дворцов, казармы, великолепные госпитали. Все это исчезло, огонь пожирает это вот уже четыре дня. Так как все небольшие дома граждан деревянные, то они загораются, как спички. Губернатор и сами русские в ярости за свое поражение зажгли этот прекрасный город. Двести тысяч обитателей в отчаянии, на улице, в несчастье… Для России эта потеря огромна…»
Но у нас, воюя, с потерями никогда не считались. Лишь бы отстоять свою рабскую независимость!
Кстати, вопрос… Почему Наполеон не объявил русских крепостных вольными, как он это делал везде, куда приходил? Русские дворяне боялись этого больше всего, поскольку понимали, что это перевернет страну, сразу же изменив отношение мужиков к Наполеону. По стране и без того бродили слухи о том, что Наполеон пришел как освободитель. Все эти патриоты при штабе Кутузова, которые требовали боя с Наполеоном, храбро защищали отечество и русский народ, на самом деле этого народа страшно боялись, высказывая в письмах друг другу опасения: а вот у меня жена с детьми в имении остались, а ежели Наполеон объявит крестьянам вольную, и они взбунтуются, убьют ведь барыню-то с детьми!.. Убьют, конечно, не вопрос. Добр русский мужик.
У Наполеона действительно были мысли сделать в России то же, что и везде. Он даже велел доставить ему из московских архивов все материалы по пугачевскому восстанию. Но, посмотрев на интеллектуально-моральное состояние русского народа, Наполеон дать ему вольную так и не решился. Он слишком хорошо помнил, что творили в просвещенной Франции дорвавшиеся до власти якобинцы, и представлял, какой хаос может случиться в дикой России, если дать волю людям, которые верят в домовых и не могут отличить французов от чертей.
Наполеону нужен был мир, а после объявления вольной мужикам в России могло начаться такое, что и мир заключать было бы уже не с кем.
Собственно говоря, сам Наполеон потом объяснял, отчего он не пошел на этот шаг: боялся «стихии народного бунта». Боялся погружения страны в кровавый хаос, бунта, бессмысленного и беспощадного. Боялся за Россию.
«Я мог бы вооружить наибольшую часть населения России против нее же самой, – признавался потом Наполеон, – провозгласив свободу рабов. Большое количество деревень меня об этом просило. Но когда я узнал грубость нравов русского народа, я отказался от этой меры, которая предала бы смерти, разграблению и самым страшным мукам много семейств». Тех самых дворянских семейств, о которых тревожились русские офицеры: как там их жены и дети – одни, среди русского народа, без надежной охраны?.. А ну как, не дай бог, Наполеон вольную провозгласит? Ведь кишки барыне с барчонком размотают.
Глава 4 «НИ ГНЕВА, НИ ПРОКЛЯТИЯ…»
Время шло. В сгоревшей Москве еще оставалось некоторое количество припасов для армии, чтобы рискнуть с грехом пополам перезимовать. Но какой смысл? Александру, которому Наполеон несколько раз предлагал заключить мир, мир был не нужен, он хотел войны. Что делать – зимовать с риском в Москве или вернуться до весны в Смоленск, Витебск или Вильно, где заготовлено множество припасов? Для чего сидеть в столице? Чтобы добить по весне Кутузова? А где он? Этого смельчака ведь, прежде чем разбить, еще отыскать нужно, уж больно проворен старик. Как таракан. Ты над ним тапок заносишь, а он уже под шкафом. Посверкивает оттуда одним глазом.
Идти на Петербург прямо под зиму? Стрёмно. А если эти дикари и Питер сожгут? Тогда армия останется совсем без жратвы. В конце концов Петербург может подождать до следующего года, никуда он не убежит. Решено!
И Наполеон, зря прождав от Александра ответов на свои мирные предложения и потеряв драгоценное время теплой осени, решает уйти туда, откуда и не должен был, по идее, уходить – на западные границы. Логичное решение, согласитесь. Там у него склады, магазины, арсеналы. А здесь что? Гарью дышать? Если уж самим русским Москва не нужна оказалась, зачем она Наполеону?..
…Московский поход Наполеона не зря называют переломом в истории наполеоновской эпохи и наполеоновской империи. Эта кончившаяся ничем война посеяла в Европе семена надежды: Наполеон, оказывается, может и проигрывать! А не попробовать ли еще разок его сковырнуть? Наполеон понимал, что не в военном, но в политическом смысле его уход из Москвы будет выглядеть как поражение. Тем важнее нам разобраться в причинах этого поражения.
Почему война 1812 года, все битвы в которой Наполеон выиграл, закончилась для него фактическим проигрышем?
В России многие по непонятной причине привыкли считать, что славная русская армия во главе с мудрым, хотя и одноглазым Кутузовым выгнала «захватчика» из Отечества. Этот голимый бред придумали много позже, а в тогдашней России подобных иллюзий не питали, поскольку все прекрасно представляли себе полководческие «дарования» Кутузова. Бог помог, включив зиму немного раньше, – таково было общее мнение. Собственно, изначально на это и был расчет.
Именно на такой вариант войны Александр надеялся в 1811 году, когда размышлял о том, что будет, если Наполеон разобьет его вторгшиеся в Польшу войска и придет в Россию. Свой план действий против Наполеона Александр озвучил в беседе с Коленкуром. Правда, поскольку Коленкур был французским послом, про свое вторжение в Польшу Александр тактично умолчал, ограничившись эвфемизмом: «Если император Наполеон начнет войну, то возможно и даже вероятно, что он нас побьет, но это не даст ему мира. У нас в тылу есть пространство, и мы сохраним хорошо организованную армию. Имея все это, никогда нельзя быть принужденным заключить мир, какие бы поражения мы ни испытали. Но можно принудить победителя к миру. Императору Наполеону нужны такие же быстрые результаты, как быстра его мысль; от нас он их не добьется. Я воспользуюсь его уроками. Это уроки мастера. Мы предоставим нашему климату, нашей зиме вести за нас войну. Я скорее удалюсь на Камчатку, чем уступлю провинции или подпишу в моей завоеванной столице мир, который был бы только перемирием».
