Саймон Мюррей - Легионер. Пять лет во Французском Иностранном легионе
Экзамены сданы. Нас отпустили в Бу-Сфер, чтобы мы могли отпраздновать это событие и перевести дух впервые за целую вечность. Я встретился с Бобом и Кенни и излил им душу, рассказав о том, как тяжко живется в Лендлессе. Они не поверили мне.
На следующий деньПо результатам экзаменов первое место занимает Виньяга. Я неожиданно вышел на второе, а Питцер отстает от меня на одно очко. Пива четвертый, за ним идут Сото и Калушке. В таком распределении мест нет ничего удивительного (я говорю не о себе). Но впереди у нас еще много всякого, и все может измениться. Восемь человек не дотянули до установленного минимального уровня и будут отправлены обратно в полк.
2 июля 1963 г.Все вернулось на круги своя. Носились сегодня по горам с тяжелым грузом за плечами. Винтер, у которого, разумеется, не было никакого груза, все время нас подгонял. Я, помимо всего прочего, тащил радиостанцию весом двадцать шесть фунтов и перенес марш, наверное, хуже всех. Винтер шагал во главе колонны, и все более громкие стоны и проклятия позади заставили его в конце концов остановиться. Он дал приказ передвигаться ползком. В первый момент я подумал, что на этот раз народ взбунтуется. Винтер издевался над нами как хотел; все были сыты его штучками по горло и ненавидели его. Он играл с огнем — какую-то секунду казалось, что может произойти все что угодно. Среди нас есть экземпляры, с которыми опасно заходить слишком далеко. Но все обошлось, все покорно ползли.
Радиостанция натерла мне спину до крови, и возникает чувство, что позвоночник сломан. Аппель сегодня прошел кошмарно. Шмидт опять неистовствовал в связи с состоянием нашего имущества, разбросал его по казарме и объявил, что в полночь состоится повторный аппель, на строевом плацу. Хочешь не хочешь, пришлось тащить на плац наши койки, тумбочки и все прочее и расставлять там это в таком же порядке, как в казарме. В полночь Шмидт скрупулезно осмотрел все с фонариком, снова был не удовлетворен и назначил еще одну проверку в казарме на пять часов утра. А это значит, что вставать придется в четыре. Я не вижу никакой логики в действиях сержантов. Они совершенно бессмысленны и неразумны.
4 июля 1963 г.Прыгали с парашютом в дюнах на мысе Фалькон. Песок очень обманчив: сверху кажется, что почва мягкая, но в некоторых местах она тверже бетона. У Гассе при приземлении произошло смещение позвонков, а Дюфур сломал ногу. Из учебного взвода их отчислили. Отсеялось уже десять человек, осталось тридцать.
У меня на спине, там, где ее натерла радиостанция, вздулся огромный волдырь. Такое ощущение, будто таскаешь пузырь с водой, который подвешен на гвозде, вбитом в позвоночник. Придется завтра идти в полк на большое вскрытие. Надеюсь, в санчасти теперь работает кто-нибудь другой вместо бельгийца Фарука. Я встречи с ним не выдержу.
Забавный инцидент произошел сегодня во время аппель. Шмидт взял наугад для проверки одну из винтовок со стеллажа, заглянул в ствол, заявил, что он грязный, и велел владельцу винтовки сделать шаг вперед. Владельцем оказался Педро Родригес. У Педро явно не все дома, хотя солдат он хороший. Мне он нравится. Но психика у него совершенно неуправляемая, и под горячую руку ему лучше не попадаться. Шмидт бросил ему винтовку, велел представить ее на повторный осмотр в полночь и, повернувшись, направился к дверям.
Но прежде чем он дошел до них, Педро взорвался. Издав долгий мучительный вопль, напоминающий рык умирающего льва, он схватил винтовку за дуло и стал бешено крутить ее над головой, как спортсмен, собирающийся бросить молот. Он таки бросил винтовку в Шмидта, и она врезалась в дверной косяк в дюйме от головы сержанта. Все это произошло за какие-нибудь две секунды, после чего в казарме целую минуту стояла мертвая тишина. Все застыли, включая Шмидта и самого Педро. Редкостная по напряженности сцена.
Затем Шмидт медленно поднял винтовку и, подойдя к Родригесу, очень тихо и спокойно произнес: «En prison — allez!»[90] Педро с одеялом под мышкой торжественно направился на «губу» под конвоем сержанта.
5 июля 1963 г.Пива доказал, что он не случайно занял четвертое место. Он очень изобретателен, а сегодня превзошел самого себя. Во время аппель Винтер обнаружил на подметках его ботинок пыль и послал его за морской водой, приказав разбудить его по возвращении.
Пива растаял в темноте с флягой, но через десять минут вернулся и сказал, что пусть он будет проклят, но не побежит на берег. Вместо этого он помочился во флягу, добавил холодной водопроводной воды, завел будильник на два часа и улегся спать. В два часа он отправился докладывать Винтеру. Тот сунул во флягу палец, облизал его и пришел к выводу, что это морская вода. Таким образом Пива заставил сержанта выпить его мочу и навечно вошел в анналы легиона. Это была настолько потрясающая хохма, что моральный дух в пелотоне разом подскочил до рекордной высоты.
Если произойдет невероятное и этот дневник попадет когда-нибудь в руки Винтера, то все, что я могу ему сказать: «Prost».[91]
10 июля 1963 г.У нас новый командир, лейтенант Лоридон. С Маскаро мы расстались без слез. Лоридон держится спокойно, но чувствуется, что характер у него твердый. Он целый день жует шик и время от времени сплевывает его. По-видимому, он перенял эту привычку у арабов, когда был у них в плену три года назад. Сегодня он проверял состояние оружия, остался им недоволен и объявил нам всем теню кампань на три дня и по два часа дополнительной строевой муштры во время обеда также в течение трех дней. На оружии не было ни пятнышка — просто он, по-видимому, хочет показать, что с ним шутки плохи.
12 июля 1963 г.Педро вышел с гауптвахты, его сменил там Гарбу, который отказался выполнить приказ Винтера. Гарбу был старшим наряда по уборке умывален и туалетов. Во время аппель сержант заявил, что их работа никуда не годится, и велел вычистить туалеты зубной щеткой и в полночь доложить. Гарбу послал его подальше.
На следующее утроНа утреннем построении Гарбу вывели перед всем пелотоном, и Дельгадо прочел нам лекцию о том, что недопустимо не выполнить приказ командира. Гарбу же обладает строптивым нравом и упрям, как тысяча мулов. Закончив свою речь, Дельгадо повторил приказ, данный Винтером накануне, — идти чистить туалеты зубной щеткой.
Перед нами разворачивалась драма столкновения не только двух военнослужащих разного положения, но и двух людей с характером. Мы с интересом наблюдали за этим спектаклем и чуть ли не кожей ощущали напряжение между двумя силами, не желавшими уступать друг другу. Наверное, Дельгадо и сам был не рад, что дело зашло так далеко, потому что, я думаю, он, подобно всем нам, уважает Гарбу как сильную личность, но у него не было выхода. А Гарбу глядел на нас с гордостью и, зная, что все поддерживают его, не хотел сдаваться.
