Михаил Алексеев - Пути-дороги (Солдаты - 2)
В сумерки отряд уже находился далеко от командного пункта дивизии. Высланные вперед, в горы, разведчики Ванина вернулись и доложили, что путь свободен, поблизости никаких признаков присутствия неприятеля не обнаружено: было совершенно очевидно, что немцы сидели в селе. Ванин сообщил об этом старшему лейтенанту Марченко, и отряд двинулся. Разведчики шли впереди. Некоторое время не отставал от них и Марченко. Он украдкой наблюдал за Наташей, которую Забаров послал с отделением Ванина, и Марченко хотелось кому-то сказать, чтобы следили за девушкой, хранили ее, не пускали в опасные места, но сейчас он почему-то боялся это сделать. Старший лейтенант видел, как она прощалась с Акимом. Марченко даже слышал, как Аким сказал ей:
-- Береги себя, Наташа. Ты ведь знаешь...
Теплым, ласкающим взглядом она провожала его высокую тонкую фигуру, согреваемая большим своим неугасающим чувством.
-- Наташа, тебе лучше при ячейке управления остаться, -- наконец сказал Марченко и покраснел. Она быстро-быстро взглянула на него, поняла все, весело улыбнувшись, тряхнула пышными волосами:
-- Нет, я пойду с Ваниным!
И по тому, как она это сказала, и по тому, что она нисколько не смутилась при этой, второй встрече с ним, Марченко, и по веселой, беззаботно-беспечной ее улыбке и особенно по тому, что она разговаривала с ним с той же независимостью, как и со всеми, Марченко, пожалуй, впервые по-настоящему понял, до чего ж он был ей безразличен. И ему стало страшно. Он никогда еще не чувствовал себя столь одиноким.
В горах разгуливал холодный ветер. Сосны и могучие буки шумели. Где-то стучали пулеметы. "А что впереди, что ждет там?" -- тревожно думал каждый.
Ущелье кончилось. Поднявшись в гору, разведчики увидели село. Оно горело, подожженное самим противником. Это озадачило Марченко.
-- Не оставляют ли немцы его? -- спросил он у Семена.
-- Нет, товарищ старший лейтенант. Они зажгли несколько домов, чтобы не быть захваченными врасплох в темноте-то, -- высказал свое предположение Ванин, и оно оказалось правильным.
На восточной окраине села без умолку стучал немецкий пулемет.
Немцы не спали.
Командир отряда собрал всех бойцов и повторил задачу. Атака должна быть предпринята ровно через час, одновременно с атакой, которую начнет с фронта переправившийся полк Тюлина.
Теперь все напряженно всматривались в темноту, ожидая, когда на дальней горе три раза взовьется красная ракета.
Она взвилась точно в назначенное время. Вслед за ракетой в воздух рванулось и прокатилось вниз, к селу, страшным во тьме валом "ура". Испуганной скороговоркой зататакали у всех окраин селения немецкие пулеметы. По освещенным пожаром улицам и огородам забегали согбенные фигуры. На шоссе из черной тьмы выползло несколько "тигров". Развернув башни, они ударили из пушек. Воздух сразу накалился.
-- Вперед!
Эта команда была подaна не голосом, а ракетой. Отряд, развернувшись в цепь, легко обходя танки, быстро двинулся к селу. Пылающие дома летели навстречу бойцам, как красные большие взлохмаченные птицы. Уже дохнуло горячим воздухом от взмаха их огненных крыл. "Ура-а-а-а", -- крылья вырастали и за спинами бегущих солдат. Кто-то упал, тихо и коротко вскрикнув, -- кого-то, значит, сразила шальная пуля; кто-то крепко выругался, швырнул вперед гранату: она разорвалась у крайнего дома, забрызгав его стены красными от зарева мелкими осколками. Трассирующие пули вышивали темное полотно неба -- будто множество невидимых паучков тянули за собой в разных направлениях яркие нити.
-- Беречь гранаты! В огороды, в огороды заходи!.. Держись темной стороны!.. Не выбегай на освещенные улицы! -- кричал Марченко. Изредка его стремительная поджарая фигура мелькала в отсветах зарниц.
Наташа задыхалась, но не отставала от разведчиков. Один только раз она задержалась, чтобы перевязать упавшего солдата. Но он уже не нуждался в этом; вмиг остекленевшие его глаза смотрели вверх, в багровое небо, удивленно, как бы спрашивая: "Что же это такое? Зачем это? Как же теперь?" Пламя дрожало в этих больших неживых глазах. Наташа поправила на себе сумку, разогнулась. С ужасом заметила, что вокруг никого не было. Разведчики, наверное, уже находились в селе.
-- Сеня-а-а! -- позвала девушка, но в ответ ей несся неумолкаемый гул боя.
Наташа побежала в село.
А там творилось неладное. Пехотинцам так и не удалось прорваться через вторую линию вражеской обороны, огненной подковой прикрывавшей селение с восточной стороны. Застигнутые было врасплох в самом селе, гитлеровцы оправились; на улицах и огородах завязался неравный бой. Немецкие танки, что стояли на шоссе, двинулись к селу. Один из них сразу же подорвался на мине, которую успели поставить саперы. Огненный столб поднялся над дорогой, и Наташа на миг увидела Ванина. Она опять крикнула:
-- Семен!
Но в грохоте боя ее голос не был слышен даже ей самой. "Аким", -невольно прошептала она.
Марченко сообщил по радио генералу обстановку и получил приказ немедленно оставить село и вернуться на исходный рубеж. Отряд вышел из боя. Из отделения разведчиков не вернулась Наташа. Ванин доложил об этом Марченко и собирался было отправиться на поиски, но старший лейтенант остановил его.
-- Я сам пойду! -- сказал он.
Приказав своему помощнику вести бойцов к исходному пункту, Марченко сразу же исчез. Забыв про опасность, просто не думая о ней, он метался по селу, как безумный. Выбежав из села, старший лейтенант увидел что-то белое впереди себя, думал -- камень, но все-таки приблизился к этому месту. Перед ним стояла Наташа. Не спрашивая ее ни о чем, он схватил девушку за руку и побежал. Пот ручьями катился по его бледному лицу.
-- Ничего... ничего... Сейчас выйдем. Тут недалеко. Ничего... -- шептал он сухими губами, тяжело дыша, открыв по-птичьи рот, задыхался.
Уже рассветало, когда они спустились в ущелье, которым отряд заходил в тыл к немцам. Марченко присел передохнуть и вдруг увидел человек пять гитлеровцев. Немцы наблюдали за ними, загородив дорогу. Марченко быстро схватил Наташу за руку и забежал за огромный голубой камень. Укрывшись там с девушкой, старший лейтенант снял из-за спины автомат, вынул из кармана гранаты, приготовился к бою. Немцы стали приближаться, перебегали от дерева к дереву, от камня к камню. Наташа большими, округлившимися глазами глядела то на них, то на исказившееся в страшной злобе и решимости лицо Марченко. Марченко стрелял, бросал гранаты. Наташа торопливо снаряжала для него опустевший диск. Первые минуты немцы не открывали ответного огня. Они, видимо, хотели взять советского офицера и девушку-бойца живыми. Но, быстро убедившись, что это им не удастся, они открыли огонь сразу из всех пяти автоматов. Пули ударялись о камень, высекая из него словно водяные, голубые брызги. "Спасти, спасти ее или умереть!" -- стучало в груди Марченко. Никогда еще за всю войну не дрался он так яростно, как сейчас. Он стрелял и радовался, когда пуля настигала врага. Красивое лицо его было страшным в эту минуту. Старый, опытный фронтовик, Марченко с первой же минуты понял, что его позиция выгодней позиции немцев, и решил защищаться до конца.
