Алауди Мусаев - Шейх Мансур
Далее Диц сообщил прусскому королю неожиданную новость — турецкое правительство издало специальный указ, согласно которому во всех мечетях следовало официально объявить, что кавказский имам Мансур — это обманщик, фальшивый святой и вообще человек, который ищет для себя и своих последователей опасных приключений. «Письма от имама Мансура, которые распространялись на Кавказе среди закубанских народов, — продолжает Диц, — изымались и расследовались; пускалось в ход все, что могло бы поколебать сторону имама Мансура. Турецкие власти, опасаясь выступления против них имама Мансура, дошли до того, что решили привлечь на свою сторону посла России в Турции господина Булгакова и через него просить русских выступить против этого мятежника».
Таким образом, действия Мансура на Северном Кавказе вначале были крайне недоброжелательно встречены турецкими властями. Задолго до ухода имама за Кубань к черкесским племенам один из кумыкских жителей, который совершил паломничество в Мекку и возвращался обратно через Константинополь, был приглашен к великому визирю и подробно опрошен относительно слухов о шейхе Мансуре. Содержание беседы, состоявшейся между визирем и кумыкским Хаджи, было приведено в рапорте генерал-поручика Потемкина князю Потемкину от 21 августа 1787 года.
«Говорят, явился у вас имам, — спрашивал визирь, — и какие он делает чудеса?
— Никаких. Только в народе производит смятение, — отвечал Хаджи.
— Верят ли ему люди?
— Черные люди верят, ученые — нет.
— Разве у вас нет книг?
— Есть.
— Как же тогда люди верят в появление пророка, которого по нашему закону после Магомета быть не может?
Хаджи объяснил это неразвитостью народа, но в то же время уверял визиря, что имам Мансур имеет много приверженцев, распространяет ислам и возмущает горцев против России».
После первого большого успеха Мансура в сражении при Алдах и последующих нападений на Кизляр и Кавказскую линию турецкие власти обратили более пристальное внимание на чеченского имама. Причем отношение к нему в Стамбуле по-прежнему оставалось сложным. Обеспокоенность Турции действиями Мансура имела не только религиозные причины. Порта в то время не была готова к войне и боялась нарушить хрупкое перемирие с Россией. В отчете коменданта Согуджака Али-паши в начале сентября 1785 года высказывалось опасение, что если черкесские и абхазские племена, находящиеся под турецким протекторатом, вступят в войну с русскими по призыву имама Мансура, то это будет воспринято в Петербурге как нарушение обязательств по мирному договору с Россией.
К тому же воинственный призыв чеченского имама подвергал определенной опасности и другой район — Кубань, где Турция также стремилась сохранить спокойствие. В донесении согуджакского Али-паши великому визирю от 28 ноября 1785 года сообщалось о бунте ногайцев и адыгейцев, которые готовились перейти на сторону Мансура. Их возглавлял интендант крепости Согуджак черкес Хасан-Али, на сторону которого встало до сотни человек из гарнизона, включая турок. Чтобы усмирить бунтовщиков, турецким властям пришлось даже просить помощи у русских, и только благодаря вмешательству российских войск порядок был восстановлен, а зачинщики волнений наказаны.
Великий визирь почти ничего не знал о Мансуре. «Слухи, которые разносятся об этой личности, лишены всякого подобия правды, — замечал главный турецкий чиновник. — Необходимо, однако, соблюдать меры бдительности и осторожности. Следует потребовать от коменданта Согуджака беспрерывно наблюдать за происходящим, особенно зорко и неотступно следить за делами этого человека». Сулейман-паша, губернатор крепости Чилдир, получил из Стамбула предписание расследовать все обстоятельства, связанные с личностью Мансура. В своем ответе паша, ссылаясь на сообщения, полученные от информаторов — лезгин и других дагестанцев, — также подтверждает, что «действия имама в настоящее время не представляют угрозы, которая могла бы беспокоить турецкое правительство».
Великий визирь представил ответы губернаторов турецких провинций султану Абдул-Хамиду I, сопроводив их коротким докладом, который позднее был помечен рукой самого султана: «Прочел сводки писем и донесений, полученные от коменданта Согуджака. Приказываю передать паше Согуджака, что он должен очень серьезно разобраться в действиях шейха Мансура и обстановке, что складывается в тех районах. Обстоятельства настоящего времени требуют большой бдительности. Никакая непредвиденность не будет прощена».
Настороженность и даже некоторая враждебность правителей Турции по отношению к горскому бунту и его предводителю объяснялись мотивами движения и составом его участников. Турция искала и находила себе союзников в борьбе с Россией среди князей и владетелей Дагестана, Кабарды, Кумыкии и Адыгеи. Подкупами и интригами турки умело управляли действиями горских владетелей. Александр Беннигсен пишет, что «из анализа архивов турецких вытекает, что, как и раньше, Турция интересовалась в основном горскими князьями и очень мало — шейхом Мансуром». Примкнувших к имаму людей в турецких документах презрительно называли «наивными горцами, любителями воровства и грабежей». Сама мысль о том, что крупные князья и феодалы Кавказа могут примкнуть к Мансуру, вызывала у турецкого правительства тревогу и протест. Губернатор Чилдира писал об одном из самых коварных владетелей Дагестана Умма-хане Аварском, который готов был из-за подарков и денежных вознаграждений постоянно плести интриги, лавируя между турками и русскими. «Неверно мнение, что Умма-хан Аварский примкнул к шейху Мансуру. Его нет и быть не может в нищей толпе, окружающей этого бунтовщика».
Турецкие власти опасались непонятного для них «еретического и мятежного» характера движения горцев под предводительством Мансура. Их не устраивала также его религиозная направленность. Причина в том, что саму Оттоманскую империю постоянно сотрясали национально-освободительные восстания, которые нередко принимали форму борьбы за возврат к «чистоте» первоначального ислама времен Мухаммеда и первых халифов. А грозный меч «священной войны», газавата, направлялся не только против неверных, но и против «порочных мусульман» — находящихся у власти турок.
Массовые движения пуритан-реформаторов волновали в те времена весь мусульманский мир и самым серьезным образом угрожали целостности Османской империи и владычеству турок в подвластных им странах. Правительство Блистательной Порты вело с этими реформаторами ислама беспощадную войну. Подавив с большими трудностями движение ваххабитов в Аравии, оно изгнало агрессивное братство с территории империи.
