Леонид Млечин - Как Брежнев сменил Хрущева. Тайная история дворцового переворота
Досталось и недавнему секретарю ЦК Нуритдину Мухитдинову, который был личным выдвиженцем Никиты Сергеевича. Мухитдинов пострадал больше всех. Его отправили в Центросоюз заместителем председателя правления.
— Ошиблись в нем, — с огорчением сказал Хрущев, — он плохо воспитан как член партии. Никчемное руководство оставил в республике. Пережитки байские есть у него. И есть к нему политические претензии — поддерживал узбекскую групповщину. Были нехорошие поступки бытового характера — бьет жену. Хвастливо докладывал о своих беседах с Неру и с Насером. Но потеря — молодой и способный человек.
Секретарем ЦК Никита Сергеевич сделал своего нового фаворита Фрола Романовича Козлова. Он был первым заместителем Хрущева в правительстве. Такую же роль намеревался играть в ЦК. Козлов фактически занял позицию второго секретаря. Президиум, забыв о том, что говорилось по поводу Кириченко, безропотно принял решение: «Возложить на т. Козлова председательствование на заседаниях Секретариата ЦК КПСС, а также рассмотрение материалов и подготовку вопросов к заседаниям Секретариата ЦК».
Товарищи по президиуму ЦК недолюбливали и побаивались Козлова. А Хрущева вполне устраивало стремление Фрола Романовича брать на себя все текущие дела. Козлов импонировал Хрущеву энергией и работоспособностью. В отсутствие Никиты Сергеевича он оставался хозяином на Старой площади.
«Прозрачные глаза, завитые волосы, холеное лицо и ледяной взгляд» — таким его увидел кинорежиссер Михаил Ильич Ромм.
В отсутствие Никиты Сергеевича Фрол Романович оставался в ЦК хозяином. Возможно, со временем претендовал бы на роль преемника. Твардовский записал в дневнике: «Есть такой человек в руководстве — Козлов, который, когда разговаривает, слушает только себя и сам пьянеет от своего голоса».
Козлов был грубым и упрямым человеком с узким кругозором. Однажды в Ленинград привезли главу Монголии Юмжагийна Цеденбала. Козлов устроил прием. Поскольку присутствовало командование Балтийского флота, Цеденбал поднял бокал за советский военно-морской флот. Тогда Козлов провозгласил ответный тост — за военно-морской флот Монголии. Цеденбал с трудом сдержал смех: в Монголии нет ни моря, ни крупных озер, нет, разумеется, и военно-морского флота.
9 января 1963 года на президиуме ЦК Хрущев сообщил, что уезжает на съезд Социалистической единой партии Германии в Восточный Берлин, сказал:
— На время моего отъезда товарищ Козлов будет вести вопросы, так?
Все согласились.
— Хорошо. — Хрущев пребывал в хорошем настроении. — Никто другой не покушается?
— Нет, — сказал Микоян.
— Почему ты все первый говоришь?
Все засмеялись.
Человек предполагает, а судьба располагает. 11 апреля 1963 года Козлова сразил тяжелый инсульт, одним из последствий которого стал левосторонний паралич.
Сын Никиты Сергеевича описал, как отец поехал навестить больного товарища: «Козлов полулежал на подоткнутых подушках, бледное лицо отсвечивало желтизной. Когда мы вошли, он узнал отца, попытался сдвинуться с места, заговорить, но речь была бессвязна. Впечатление он производил удручающее. Отец постоял возле него некоторое время, пытался ободрить, шутил в своей манере…»
— Работать сможет? — спросил Хрущев врачей.
Ему объяснили, что Фрол Романович останется полным инвалидом. Хрущев понял, что Козлов не вернется, но должности его не лишил. Пожалел. Понимал, что и заботятся о члене президиума ЦК много лучше, и психологически уход на пенсию станет для больного новым ударом.
Когда Козлова свалил удар, Хрущев искал человека, которому мог бы поручить весь партийный аппарат страны. Им мог стать Шелепин. Но он упустил свой шанс.
В начале шестьдесят второго года у Хрущева мелькнула мысль отправить Шелепина в Ленинград первым секретарем обкома вместо Ивана Васильевича Спиридонова.
Собственно, Спиридонова сам Хрущев же и поднимал. На XXII съезде, как и Шелепина, сделал Спиридонова еще и секретарем ЦК. Но быстро в нем разочаровался. Это с Никитой Сергеевичем случалось часто. Весной шестьдесят второго он лишил Ивана Спиридонова всех партийных должностей и пересадил в почетное, но безвластное кресло председателя Совета Союза Верховного Совета СССР.
И предложил Шелепину перебраться в Ленинград. Александр Николаевич отказался. Видимо, ему показалось, что секретарю ЦК ехать в Ленинград секретарем обкома — если не понижение, то, во всяком случае, шаг в сторону. Похоже, это была ошибка. Политической биографии Шелепина не хватало опыта руководства крупными партийными организациями.
По словам сына Хрущева, Никита Сергеевич говорил в домашнем кругу о Шелепине:
— Жаль, а посидел бы несколько лет в Ленинграде, набил бы руку, и можно было бы его рекомендовать на место Козлова.
Заговор
16 апреля 1964 года председатель президиума Верховного Совета СССР Леонид Ильич Брежнев и секретарь президиума Михаил Порфирьевич Георгадзе подписали указ о присвоении звания Героя Советского Союза Никите Сергеевичу Хрущеву: «За выдающиеся заслуги перед Коммунистической партией и Советским государством в строительстве коммунистического общества, укреплении экономического и оборонного могущества Советского Союза, развитии братской дружбы народов СССР, в проведении ленинской миролюбивой внешней политики и отмечая исключительные заслуги в борьбе с гитлеровскими захватчиками в период Великой Отечественной войны, присвоить товарищу Хрущеву Никите Сергеевичу в связи с семидесятилетием со дня его рождения звание Герой Советского Союза с вручением ему ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».
Все члены и кандидаты в члены президиума ЦК приехали поздравить юбиляра в особняк на Ленинских горах. При Сталине члены политбюро жили в Кремле. Никита Сергеевич предложил всем поселиться в новенькие особняки рядом с высотным зданием Московского университета. А Кремль еще летом 1955 года Хрущев открыл для людей. Поначалу пускали экскурсионные группы, а потом уже и всякий мог зайти — и бесплатно.
Физически Никита Сергеевич был еще крепок и мог работать. Его помощник Владимир Семенович Лебедев, отдыхая в санатории в Барвихе, рассказывал писателю Корнею Ивановичу Чуковскому о Хрущеве: «Работает с семи часов утра. Читает документы, корреспонденцию. Потом разговоры по телефонам. Приемы, до семи вечера. Ни минуты свободной. Вообще можно сказать, что это самая тяжелая жизнь, без малейшего просвета — и врагу не пожелаю такой. Разве иногда он выезжает на охоту».
Лебедев говорил и об изумительной памяти Хрущева: «Помнит почти дословно все документы, которые когда-либо читал, хотя бы десятилетней давности».
