Михаил Арлазоров - Жуковский
Состояние Жуковского очень тяжелое. Он прикован к постели, и даже приезды близких людей — сына и племянников — не могут рассеять грустного настроения. Но все же он собирает силы и, устроив сыну — студенту Института инженеров Красного Воздушного Флота — форменный экзамен, ставит зачет в его зачетную, книжку.
Впервые за много лет он не поехал в родную Владимирщину. Как там хорошо в знакомом до мелочей ореховском доме!.. Он вспомнил, где лежали дома елочные подсвечники, и попросил устроить ему елку. Через час смолистый запах уже наполнил комнату, где лежал больной. Он принес с собой множество воспоминаний. Видения прошлого мелькают перед глазами. Да, жизнь была богата событиями!..
Николаю Егоровичу предложили почитать вслух. Нет, он не хочет.
— Лучше я подремлю и о деревне подумаю. Хорошо теперь там. Рябина, наверное, еще не осыпалась. То-то теперь раздолье снегирям!..
Больной задремал, а в одиннадцать часов ночи, под новый, 1921 год произошел второй удар, второе кровоизлияние в мозг. Такого натиска уже не в силах был выдержать организм. Надежд на выздоровление больше не оставалось.
В тяжелом состоянии прожил Николай Егорович два с половиной месяца. В пять часов утра 17 марта 1921 года не стало титана русской науки, «отца нашей авиации».
«Московское Высшее техническое училище извещает все организации, учреждения и лиц, желающих отдать последний долг покойному профессору Н. Е. Жуковскому, что вынос тела состоится в 9½ утра из МВТУ», — писала «Правда».
Далеко растянувшаяся похоронная процессия проводила Жуковского в последний путь от Московского технического училища до кладбища Донского монастыря. Последний скорбный путь… Безмолвно шагают друзья за гробом, установленным на фюзеляже самолета. Молодая советская авиация отдает своему создателю посмертные почести. А когда поднялся свежий могильный холм, свое последнее «прости» сказали его ученики и друзья, его помощники и продолжатели.
— Огромен был путь, совершенный покойным, — говорил Сергей Алексеевич Чаплыгин. — Он своей светлой и могучей личностью объединял в себе и высшие математические знания и инженерные науки. Он был лучшим соединением науки и техники, он был почти университетом. Не отвлекаясь ничем преходящим, лишь в меру необходимости отдавая дань потребностям жизни, он все свои гигантские силы посвящал научной работе. Его цельная натура была беззаветно посвящена этому труду. Вот чем объясняется то огромное по богатству наследие, которое к нам от него переходит. При своем ясном, удивительно прозрачном уме он умел иногда двумя-тремя словами, одним росчерком пера разрешить и внести такой свет в темные, казалось бы, прямо безнадежные вопросы, что после его слов все становилось выпуклым и ясным. Для всех тех, кто шел с ним и за ним, были ясны новые, пролагаемые им пути. Эта гигантская сила особенно пленяла своей скромностью. Когда его близкие ученики, имевшие счастье личного с ним общения, беседовали с ним по поводу того или иного вопроса, он Никогда не пытался воздействовать на них своим авторитетом, с полным интересом вникая во всякие суждения. Эта вера в окружающих его учеников создала ему трогательный облик, который Останется навсегда незабываем. Длинный ряд учеников Николая Егоровича живы и работают на ниве науки.
Им основана не школа, а школы. Его ученики, совместно с учителем, создали целые большие учреждения.
И вот все эти учреждения, все его ученики ныне с глубокой грустью, для которой нет слов, чтобы ее выразить, присутствуют здесь или лично, или духовно. От лица Кучинского института приношу здесь низкий и глубокий поклон.
Его светлое сияющее имя ныне отходит в историю. Но пленительный образ Николая Егоровича был и всегда будет с нами.
Уходят ученые, но живут их идеи
Боевой подвиг солдата, отдавшего жизнь Родине, всегда памятен товарищам по оружию. Сохраненное в списках части имя героя каждый день произносится на вечерней поверке.
Научно-исследовательский институт не военное подразделение, но высокую воинскую почесть оказал он своему основоположнику. Коллегия ЦАГИ единодушно постановила: «Числить на вечные времена имя Николая Егоровича первым в списках сотрудников института». А еще через несколько дней Научно-технический отдел ВСНХ принял решение учредить премии имени профессора Жуковского за лучшие работы по аэро-гидродинамике, издать его труды и биографию. Одновременно было постановлено: «Основанный и руководимый профессором Жуковским институт именовать Институтом имени Жуковского».
«АНТ-1» конструкции А. Н. Туполева.
Нет, не забудется славное имя! Труды Николая Егоровича переиздаются и поныне. Его идеи воплощены в конструкциях тех замечательных воздушных кораблей, что перевозят пассажиров и грузы, в самолетах, которыми мы любуемся на традиционных воздушных парадах.
У дверей небольшого серого здания, что стоит на улице Радио в Москве, прикреплена мемориальная доска. Под барельефным профилем ученого лаконичная надпись: «В этом доме в 1915–1920 годах работал Николай Егорович Жуковский».
В сером здании разместился музей великого ученого. Много интересного открывается с его витрин и стендов тем, кто любит нашу авиацию, кто интересуется ее успехами и развитием.
Читатели этой книги пройдут по залам музея, как по дому уже знакомого им человека. Они воочию увидят многое, что было описано автором. В последних залах музея собраны экспонаты особого рода. Эти залы являют собой как бы заключение жизни Жуковского, показывают то, что произошло после жизни ученого, — воплощение его идей в конкретных работах учеников и последователей. Своеобразной летописью авиации предстают перед нами музейные экспонаты. У каждого из них своя судьба, своя биография. Ведь о том, что произошло в авиации после смерти Жуковского, можно написать книгу, да не одну…
«Р-5» конструкции Н. Н. Поликарпова.
Вот маленький с рублеными формами самолетик; С ним пришли в нашу авиацию три буквы — «АНТ», инициалы большого конструктора, Андрея Николаевича Туполева, одного из лучших учеников Николая Егоровича. Сегодня первенец Туполева выглядит неуклюжим и старомодным, но не судите его слишком строго. Не только дерево, но и новый сплав — кольчугалюминий, созданный на Кольчугинском заводе, начал использоваться в его конструкции. Промышленное освоение этого сплава было большой победой авиации. Вместе с металлургами специальная комиссия ЦАГИ немало потрудилась над тем, чтобы дать кольчугалюминию путевку в жизнь. Следующий самолет «АНТ-2», первенец советского металлического самолетостроения, позволил завершить эти исследования в воздухе, подвел итоги большой работы.
