Павел Федоров - Генерал Доватор (Книга 2, Под Москвой)
Доватор повеселел, но с появлением Кушнарева лицо его снова омрачилось.
- В дивизионной батарее одна пушка подбита, остальные три целы. Комиссар погиб, - быстро доложил Кушнарев. - Я их нашел, товарищ генерал, в лесу. Потеряв комиссара, они решили сменить позиции, передвинуть пушки глубже в лес. Когда я пришел с разведчиками, сержант из трех орудий открыл огонь и сразу же подбил два танка. Куда исчез командир, они не знают.
- Что будем делать, Михаил Павлович? - сумрачно спросил Доватор у Шубина, прислушиваясь: приближался шум мотоцикла.
- Военный трибунал разберет. А как ты полагаешь, Лев Михайлович?
- Согласен, - сурово и резко сказал Доватор.
Подъехал мотоциклист. Из коляски вылез начальник политотдела Уваров. За рулем сидел высокий командир. Это был офицер связи штаба армии.
Уваров быстрыми шагами направился к Доватору. Поздоровался за руку. Он был сильно чем-то взволнован и не мог говорить. Красивое побледневшее лицо полкового комиссара осунулось, резче обозначились морщины, но большие голубые глаза блестели молодо, остро и ярко.
Заглушив мотор, офицер связи подошел к Доватору и вручил ему пакет.
Командарм приказывал немедленно перебросить группу в район Истра Горки. Из короткой армейской сводки было видно, что левый фланг армии отходит в направлении Истра, а правый продолжает успешное наступление. Доватору было приказано не допустить противника к Истринскому водохранилищу. В этом же приказе рассказывалось о героическом подвиге 28 панфиловцев.
В конце было самое удручающее сообщение.
Прочитав его, Доватор не сразу понял все случившееся. Его рука, готовая передать бумагу Шубину, вдруг дрогнула и исчезла под буркой. Внезапно, круто повернувшись, он отошел к ближайшему дереву. Лежавшие на бруствере разведчики видели, как генерал сломал несколько веток, отшвырнул их далеко в сторону и быстро вернулся обратно.
Взглянув на сидевшего комиссара, он хотел было что-то сказать, но спазма сжала горло. Он чувствовал, как разум его никак не мог воспринять столь неожиданное и ошеломляющее известие.
- Как же это могло случиться? - не сказал, а выдавил из себя Доватор и, склонившись к Шубину, горячо дыша ему в лицо, добавил: - Как это произошло?
- Что, Лев Михайлович?
Лицо Доватора было искажено страшной болью.
- Панфилов...
- Что Панфилов?
- Погиб генерал. Несколько часов тому назад убит...
- Да, - подтвердил Уваров, - я только что оттуда. Видел генерала... За полчаса перед этим он был в деревне Гусенево, поговорил со своей дочерью и поехал на командный пункт дивизии. Вскоре его привезли мертвого...
Уваров замолчал и отвернулся в сторону, вспоминая, как оцепенели лица бойцов и командиров, которые безотрывно смотрели на бездыханное тело генерала.
Где-то неподалеку прогремел залп гвардейских минометов. Ему яростно вторили пулеметы. Все молчали и как будто не слышали грохотавшего вокруг боя.
Доватору стоило больших усилий осознать, что его боевого соседа и друга уже нет. Перед ним стоял живой, добродушный, улыбчивый Иван Васильевич Панфилов, всего несколько дней назад подаривший ему, Доватору, перчатки. Медленно подняв голову и посмотрев на Уварова, Лев Михайлович с тягостным принуждением, срывающимся голосом спросил:
- Дочь, говорите, родная? Да-а... Знаю. Валентина. Рассказывал он... Я еще ему завидовал, что вместе с дочерью воюет. - Лев Михайлович, все время ходивший от блиндажа к дереву и обратно, вдруг остановился и, глядя себе под ноги, стал притаптывать валеным сапогом жесткий снег. Михаил Павлович Шубин, о чем-то думая, стучал по планшетке большим красным карандашом. Уваров, перечитав в блокноте записи, не отрываясь, смотрел на пестрые лохмотья разбитых снарядами елей, на разбросанные в беспорядке сучья, поваленные стволы деревьев, исковерканные немецкие танки с торчащими вверх надульниками... Обыкновенная картина только что закончившегося боя. Еще не успели собрать трофеи и похоронить погибших...
Уваров, как и Доватор и военком Шубин, напрягая волю, старался представить героическое сражение панфиловцев с полсотней танков противника. Сегодня утром он специально поехал в политотдел панфиловской дивизии, чтобы узнать подробности этого подвига. Там ему сообщили, что на горстку людей, которыми командовал политрук Василий Георгиевич Клочков, противник сначала бросил двадцать танков. Мужественные советские люди вступили в неравный бой. Они уничтожали танки гранатами, жгли бутылками с горючей смесью. На месте боя осталось четырнадцать обгорелых машин.
К вечеру фашисты перегруппировались, получили свежее подкрепление и бросили на позиции панфиловцев тридцать танков. Истекая кровью, красноармейцы дрались, как богатыри, и не отступили ни на шаг. Большинство из них погибло, но герои-панфиловцы остались победителями!
В глубоком душевном расстройстве Доватор, подозвав начштаба, отдал распоряжение снимать дивизии и выводить на новые оборонительные рубежи.
- А кто нас будет подменять, товарищ генерал? - нерешительно спросил начштаба.
- Пока, очевидно, пехота, - с горечью ответил Доватор.
Поздно ночью Волоколамскую магистраль пересекали кавалерийские полки генерала Атланова. Слева в четыре колонны вытягивалась дивизия Медникова. Доватор и Атланов пропускали конницу на развилке дорог.
- Почему, Лев Михайлович, отходим? - настойчиво спрашивал Атланов, наблюдая, как по Волоколамскому шоссе к Москве беспрерывно двигалось огромное количество танков.
- Мы не отходим, а занимаем новый рубеж. Получена новая задача, сухо отвечал Доватор. Ему хотелось сообщить о Панфилове, но, видя горячую взволнованность комдива, он умолчал.
- Новая задача - это другое, - упорствовал комдив, - но мой участок заняла пехота, растянув цепи жиденьким кордоном. Ей же не выдержать атак, она вымоталась за эти дни.
- Неужели тебе не ясно? - сказал Доватор. - Завтра противник бросит все силы, чтобы захватить водохранилище. Это диктует обстановка. Неудача врага на правом фланге заставляет его больше туда не лезть. Ему известно о сосредоточении в районе Московского моря наших частей. Внезапный удар нашего правого фланга провалил все его расчеты. А сегодня генерал Гоот бросился в центр и, потеряв больше ста танков, тоже ничего не добился. Поэтому вся выгодность захвата Истринского водохранилища налицо. Наш ослабленный левый фланг, как это предполагает противник, центральная магистраль - самое близкое расстояние до Москвы. А Москва - их главная не только военная, но и политическая задача. Кроме того, генерал Гоот знает, что наши танковые соединения и мы, конница, прикрываем центр армии и ее правый фланг. Сейчас он скрипит зубами, чтобы скорей навалиться всеми силами на левый фланг, разбить его и заставить откатиться за Истру.
