Марианна Колосова - Вспомнить, нельзя забыть

Никем не защищенную — колоть,
Ничем не огражденную — ударить!
Живую душу, душу, а не плоть
Пытаются унизить и состарить…

В их лица, заостренные враждой,
Смотрю недоуменно и устало.
Враги, я так пришиблена бедой,
Что даже плакать нынче перестала.

И под осенним ветром и дождем,
Все так же прямо, к той же самой цели, —
Иду! Еще немного подождем,
Не все еще мы здесь перетерпели.

Друзья, нас мало. Тяжко нынче нам.
Но нарастает, крепнет возмущенье…
Молчу и удивляюсь этим дням
И моему не — женскому мученью.

И, как Остап, когда свершалась казнь,
Кричал отцу: «ты слышишь?» — так же ныне
Кричим и мы. Не боль и не боязнь,
А гордость и призыв звенит в пустыне!

А эти строки, как сквозь зубы стон,
Как тихий крик прощальный с эшафота…
Палач подходит ближе…
Нынче он
Похвастает
Отчетливой работой.

Покатится немая голова
Под восклицанья зрителей глухие.
С губ остывающих
Предсмертные слова,
Остапа крик:
«Ты слышишь ли, Россия»?

Оцепили и дом и ограду.
И, неслышно взойдя на крыльцо,
В дверь стучали ружейным прикладом
К человеку с упрямым лицом.

Человека искали, который
Будет ночью сегодня убит.
В окнах спущены белые шторы,
Дом, как будто бы, накрепко спит.

В темном доме бесшумна тревога…
Сиплым голосом гибель кричит:
— Не твоя ли там смерть у порога
В дверь ружейным прикладом стучит? —
Дом, как будто бы, накрепко спит…

Ветер выл над заброшенным садом.
Дверь взломали! Под грохот стрельбы
Человек, не искавший пощады,
Шел путем одинокой борьбы.

Он прорвался. И трупы лежали
На земле перед старым крыльцом.
Упустили. Ушел. Не догнали
Человека с упрямым лицом!

Улыбнусь темноте и крыльцу:
Бог помог храбрецу!..

Из железных пут, из плена,
Из страны, где жжет измена
Верных Родине людей,
Из тюрьмы — бежать! Скорей!

Хорошо на пароходе
Плыть из сумрака к свободе
В край, который называем
Вольным городом Шанхаем.
Здравствуй, эмигрантский рай,
Гордый каменный Шанхай!

Вспомнив черные минуты,
Улыбаюсь я кому-то
Ободряюще и нежно.
Море милое безбрежно, —
Словно боль моя в груди,
Словно воля впереди!

Неизвестность не пугает.
Будет жизнь совсем другая,
Может быть, еще труднее,
Может быть, еще больнее;
Все же будет труд не тот,
Все же эта боль пройдет.

За кормой полоска пены…
От шпионов, от измены —
Вдаль на белом пароход?
К русской верности, к свободе!..

Старый друг мой, сядем здесь, покурим
Пусть пока спокойно дышит грудь.
От советских и маньчжурских тюрем
Мы имеем право отдохнуть!

От тебя сейчас скрывать не стану, —
Я устал немного и притих…
Улыбаюсь каждому платану
На Шанхайских улицах чужих.

Улыбаюсь потому, что радо
Сердце жизни! Нам с тобою, друг,
Не нужна дешевая бравада,
От которой гул гудит вокруг.

Посидим подольше и покурим.
И проверим прошлый грустный путь.
От советских и маньчжурских тюрем
Мы имеем право отдохнуть!

Издалека голос нежной скрипки
Нам поет про девичью любовь…
Вспоминаем грозные ошибки
И напрасно пролитую кровь…

Наша встреча снова не случайна.
Чувствую, что скоро снова в бой.
Наша встреча — это чья-то тайна,
Нас навек связавшая с тобой.

Завтра утром встретимся чужими, —
Нам нельзя друг друга узнавать.
Завтра я твое «забуду» имя,
Чтоб тебя случайно не предать.

И часами тянется беседа,
За ночь надо многое решить.
Два врага… И далека победа…
Но должны мы, все же, победить!

Говорим и торопливо курим.
Новый план и новые пути,
На которых мы советских тюрем
Снова не сумеем обойти.

Говорим. И понимаем оба,
Что ничьи нам тюрьмы не страшны;
Что ничья не опрокинет злоба
Нас за то, что Родине верны.

Попрощались просто: «до-свиданья!»
Глядя вслед, задумавшись, стою.
Старый друг, до нового страданья…
Встреча под знаменами, в бою!

Чьи губы жадные, сухие
Сказали шепотом судьбе:
«Я так люблю тебя, Россия,
Что не пойду сейчас к тебе»?

Горячим ветром иностранным
Шумит чужбина за окном,
А сердце стуком неустанным
Напоминает о родном.

Прожив полжизни «вне закона»,
Под ураганом злой борьбы, —
Нельзя усталым тихим стоном
Просить пощады у судьбы.

Пусть будет Лагерь Побежденных
Жильем для пламенной души.
Среди больных и изможденных
Живи, работай и дыши.

Пусть крепнет голос от разлуки,
Чтоб спеть о Родине вдали,
О многолетней русской муке
И о пути, которым шли

Все мы — враги советской власти,
Великой Родины сыны,
В ее величьи и несчастьи
Всегда и всюду Ей верны.

Растет упорное желанье
Быть нужным Родине своей.
Но мы останемся в изгнаньи,
Чтоб в русский час быть снова с Ней

Быть на чужбине, как на фронте,
В боях от Родины вдали, —
За ту черту на горизонте —
Границы Дедовской Земли,

Которая навеки — наша!
И если грянет грозный бой,
Нам наша гибель будет краше,
Чем над Россией флаг чужой.

И перед смертью наши лица
Мы обратим, прощаясь, к Ней,
К Ее святым родным границам, —
С приказом грозным:
«Будь сильней!»