Ричард Олдингтон - Стивенсон. Портрет бунтаря
Вдохновляемый чувством общественного долга, Стивенсон помог составить петицию правительству Соединенных Штатов о «вынесении закона, запрещающего торговать спиртными напитками на островах Гилберта», присовокупив к ней подписанный его именем отчет обо всем происшедшем. Но эта попытка «обработать» конгрессменов в пользу введения на острове «сухого» закона не получила отклика ни на словах, ни на деле.
Инцидент дал хороший материал для тихоокеанских «Писем», и Стивенсон великолепно его использовал, но, к сожалению, они перестали печататься еще раньше, чем он добрался до Бутаритари. Еще интереснее оказался следующий остров, где они сошли на берег, — Апемама и его тиран — «король» Тембинока, воспылавший к Стивенсону любовью. Диктатор, захвативший в свои руки всю торговлю копрой в «королевстве», который поднимал подданных на работу выстрелом в воздух, а если кто-нибудь из них мешкал, тут же стрелял в провинившегося и убивал наповал, который грабил даже своих жен, обжуливая их в карты, выглядел куда более колоритной фигурой, чем все старейшины острова Макин (которые были столь же глупы, как и дряхлы), пререкающиеся в «Хижине для совещаний». Дружба и протекция такого автократа полностью обеспечивали безопасность, удобства и престиж его гостя, поэтому не удивительно, что Стивенсон ценил это знакомство и радовался, добившись еще большего расположения «короля» тем, что посоветовал ему принять бикарбонат соды, когда тому стало плохо в результате многодневного «угощения» джином на прибывшей к острову шхуне. Однако полностью чувствовать себя в безопасности было трудно: как-то раз, когда Стивенсоны обсуждали между собой возможность мятежа, если «король» не прекратит бесчинства, раздался ружейный выстрел. К счастью, убит — лично «королем» — был всего-навсего пес, легкомысленно забредший в окрестности «дворца». Видимо, «король» хорошо стрелял, так как попадал только в тех, кого он хотел убить. Все это Стивенсон описал очень живо и красочно; и самый рассказ, и образ Тембиноки занимают достойное место в творчестве Стивенсона. При всем том мы не удивимся, прочитав следующие строки в письме Луиса, написанном матери в декабре, незадолго до приезда на Самоа:
«Фэнни держалась молодцом, хотя плавание было нелегкое, однако вряд ли мне удастся склонить ее к еще одной поездке по морю. Сам я в полном порядке, но последнее время страдаю от отсутствия зелени. Боюсь, что Джо серьезно расхворался, а у Ллойда на ногах язвы».
Когда Стивенсон прибыл на Самоа, у него не было ни малейшего намерения там поселиться. Ему не так уж понравилось само место, и он сделал остановку в Апии исключительно с целью собрать материал о недавней «войне», который предполагал поместить в последнем разделе сборника «В Южных морях». Вышло так, что раздел этот превратился в отдельную книгу «Примечание к истории», где скука, которую вызывают у нас незначительные местные события, возмещается мастерски сделанной главой об урагане. После окончания «В Южных морях» Стивенсон хотел примерно в июне вернуться в Англию через Сидней, Цейлон, Суэц и Марсель. 2 декабря 1890 года он сообщал Колвину: «Я не намерен долго оставаться на Самоа…» А всего через семь недель после того он уведомил леди Тейлор, что сделался «владельцем поместья на острове Уполу, в двух-трех милях от Апии (имеется в виду, конечно, Ваилима) и собирается в Англию «ликвидировать хозяйство». Кончилось тем, что он послал для этой цели Ллойда и никогда больше не видел Англии.
Почему так внезапно переменились планы и откуда возникло решение привязать себя к Самоа домом и поместьем? Я прочитал, вероятно, почти все, что можно прочитать по этому поводу, начиная с писем самого Р. Л. С. и кончая воспоминаниями Г. Д. Мура, преуспевающего американского торговца, в доме которого в Апии жил Стивенсон и с чьей помощью и финансовой поддержкой он купил земельный участок, а затем построил дом. И нигде по-настоящему не объяснено это неожиданное, но твердое намерение осесть на Самоа, которое кажется тем более странным, что с самого начала плавания на «Экваторе» Стивенсон задумал написать книгу («Потерпевшие кораблекрушение»), на полученные деньги купить собственную шхуну и, открыв торговую фирму под соответствующим именем «Джекил, Хайд и Ко», плавать между островами, занимаясь вместе с Ллойдом куплей-продажей.
Несомненно, решение поселиться на Самоа было принято не без влияния Фэнни. В противовес тому, что сообщалось матери, леди Тейлор Луис писал: «Моя жена очень тяжело перенесла наше последнее, довольно-таки трудное путешествие…» Да, позднее она сопровождала Луиса в плавании на «Жанет Николь», но ведь то был пароход, а не маленькая парусная шхуна. А любила Фэнни совсем другое — устраивать «дом», командовать там и возиться с землей, выращивать фрукты и овощи. Одно время подумывали было устроить зимнюю резиденцию на Мадейре, но опыт показал, что Луис хорошо себя чувствует, только плавая по Южным морям или живя близко к экватору. Дом на одном из островов Тихого океана был компромиссом между непрерывным плаванием и возвращением в места с более холодным климатом. У Самоа, находившегося под тройным протекторатом — немецким, американским и английским, — имелись кое-какие мелкие недостатки, имелись и крупные, заключавшиеся в том, что остров был открыт ураганам и там была тревожная политическая обстановка, которая могла привести и действительно привела к беспорядкам среди туземцев и военным столкновениям, получившим громкое название «война». Это засосало Стивенсона в трясину местной политики, которую он близко принимал к сердцу и на которую потратил много времени и чернил. Однако тамошний климат был очень подходящим для здоровья Луиса, и, кроме того, существовало еще одно обстоятельство, немаловажное для писателя-профессионала, а именно — почтовая связь с Европой и Америкой была на Самоа не хуже, чем на Гавайях, и, несомненно, регулярнее, чем на любом другом из тихоокеанских архипелагов. Вот что рассказывает Г. Д. Мур, человек, лучше всех осведомленный обо всем этом деле:
«Наконец однажды Стивенсон сказал мне, что хотел бы обосноваться на Самоа. «Мне нравится здесь больше, чем в любом другом месте из виденных мной в Океании», — сказал он. Стивенсон был в Гонолулу, и ему там понравилось. Таити и Маркизские острова также пришлись ему по вкусу, но им всем он предпочел Самоа. «В Гонолулу хорошо… очень хорошо, — добавил он, — но здесь более дико».
Я засмеялся, но понял его. «Что ж, — сказал я, — раз вы не можете жить ни в Шотландии, ни во Франции, ни в Штатах и у вас более «дикие» вкусы, чем может удовлетворить Гонолулу, почему бы не разбить лагерь поблизости от столицы Самоа?»
