Дуглас Боттинг - Джеральд Даррелл. Путешествие В Эдвенчер
Ларри очень обеспокоило то, что Джеральд не может найти работу и сидит без денег.
— Почему бы тебе не написать книгу об этих чертовых путешествиях и не заработать немного денег? — заявил он своему отчаявшемуся младшему брату. — Англичане обожают истории о пушистых зверушках и о приключениях в джунглях. Это элементарно!
Убедить Джеральда ему не удалось, но он согласился подумать о том, чтобы написать книгу о трех своих экспедициях.
—Дорогой мой, — возмутился Ларри, — ты серьезно полагаешь, что сможешь втиснуть все три путешествия в одну книгу? Да ты с ума сошел! Тебе нужно написать по книге о каждом из них.
Джеральд был непреклонен. Он не умеет писать. Ему не о чем писать. У него даже нет пишущей машинки. Это плохая идея. Он не собирается этим заниматься. Но Ларри настаивал. Он убеждал младшего брата попробовать. Он с радостью прочтет первые главы, выскажет свое мнение и поможет всем, что будет в его силах. Он даже согласился порекомендовать Джеральда своим издателям, «Фабер и Фабер».
—Послушайся моего совета, — предостерегал он неопытного писателя, — не связывайся с агентами. Они обведут тебя вокруг пальца и прикарманят твои денежки. Они могут быть полезны только тогда, когда ты добьешься успеха.
Алан Томас отвез Ларри и Еву в Оксфорд. В конце мая у них родилась дочь, Сафо. В Борнмуте у Джеральда обострилась малярия. Алан Огден пришел его осмотреть. «Джерри лежал на матрасе на полу в очень скромно обставленной комнате, — вспоминал он. — Он часто возвращался из тропиков и заверял меня, что с ним все в порядке. А я всегда отвечал ему: «Бог знает!» На этот раз у него случился приступ злокачественной малярии. Я прописал ему хинин. Когда я сказал Джеки, что ему требуется легкая диета с большим количеством жидкости, она спросила, подойдут ли для этой цели чай и хлеб, потому что ничего другого они все равно не могут себе позволить».
Джеки поняла, что пора что-то предпринимать. «Мы жили в крохотной комнатке и могли позволить себе потратить всего два фунта в неделю, поэтому нам приходилось сидеть на хлебе и чае, — вспоминала она и с горечью добавляла: — И мы продолжали бы жить подобным образом, если бы я не пнула его в задницу и не заставила подняться и сделать что-нибудь». Сопротивление Джеральда было сломлено настойчивостью Джеки. Решение было принято через несколько дней после отъезда Ларри и Евы. Джеральд слушал передачу по радио о жизни в Западной Африке и безжалостно критиковал журналиста. Джеки была поблизости. Если он считает, что сможет рассказать о том же самом гораздо лучше, почему бы не попробовать? «Пообещай мне, что ты сделаешь это, — настаивала Джеки. — По крайней мере, это будет хоть что-то. Нельзя же сгнить здесь заживо».
Прошло несколько дней. Эта тема больше не поднималась. Затем Джеки случайно услышала, как Джеральд спрашивает у Маргарет, нет ли у кого-нибудь из ее знакомых пишущей машинки, которую можно было бы одолжить на время. Маргарет сказала, что машинка есть у Джека Бриза, правда, сейчас он в отъезде, так что придется подождать. Но Джеральд уже не хотел ждать. Он не мог ждать. Ему нужна была пишущая машинка. Если он не может ее оплатить, придется продать кое-что из его драгоценных книг, чтобы получить деньги. Утрата обожаемых книг подстегнула Джеральда. Он уселся и начал писать заметки о своих африканских приключениях, выискивая эпизоды, которые уместились бы в пятнадцатиминутной передаче.
— Я придумал, — гордо сообщил он Джеки. — Напишу про волосатую лягушку и о том, как я ее поймал.
Вот так Джеральд Даррелл создал свое первое профессиональное литературное произведение. Усевшись за крохотный стол в крохотной комнатке на задах дома Маргарет, выпив бесчисленное количество чашек чая, которые приносила внимательная Джеки, на старенькой пишущей машинке, взятой напрокат, двумя пальцами, со вздохами и стонами, с периодами мрачного молчания, до смерти пугавшими жену, он писал слово за словом, строчку за строчкой. История приобретала зримые очертания. «Охота на волосатую лягушку» стала первым творением Джеральда Даррелла.
Каждая страница этого опуса поступала к Джеки, которая давала свои советы и исправляла многочисленные орфографические ошибки довольно сложным образом. Она печатала исправления на липкой ленте, вырезала их и наклеивала в нужное место — «нудное занятие, но благодаря ему этот чертов рассказ был наконец закончен». Джеки вспоминала: «Меня увлекла история странной амфибии с длинными, похожими на волосы наростами на лапках, которую Джерри отыскал, поймал и привез в Лондонский зоопарк. Я просто не могла дождаться, когда он закончит новую страницу».
История начиналась так:
«Наш базовый лагерь в Камеруне расположился на берегу реки Кросс на опушке леса. Здесь мы натянули огромный тент, под которым жили сами вместе с пойманными животными. Как только известие о нашем приезде распространилось по округе, к нам стали приходить охотники из разных деревень, предлагая купить пойманных ими животных. Иногда зверей приносили в корзинах или заворачивали в пальмовые листья, порой привязывали к длинной палке, а иногда упаковывали в собственные набедренные повязки. Тогда охотник стоял перед нами полностью обнаженным, что совершенно его не смущало, и торговался он не менее отчаянно, чем будучи при полном параде».
Джеки переворачивала страницу, и история продолжалась:
«Все охотники, приходившие в наш лагерь, отлично знали, какие животные нас интересуют. Они знали их всех, кроме одного, которого мы хотели поймать больше всего… Волосатую лягушку они никогда не видели. Конечно, лягушек в окрестных ручьях и болотах водилось немало, но вот лягушки с волосами… Решив, что я разыгрываю их, словно детей, они предложили мне водяную крысу. Но я имел в виду совсем не водяную крысу. Я хотел иметь лягушку с волосами на лапах, и ничто другое меня не устроило бы».
Еще одна страничка падает на пол. Джеральд отхлебывает из чашки и продолжает стучать по клавишам. Джеки читает:
«Ночь за ночью мы с охотниками проводили в холодных болотах, переворачивая каждый камень и заглядывая во все норы, перекрикиваясь изо всех сил, чтобы заглушить шум водопада. Я уже решил, что удача опять от нас отвернулась, когда заметил свою первую волосатую лягушку. Она сидела на камне около глубокой заводи, большая, жирная, прекрасная, шоколадно-коричневая лягушка. Она была такой здоровенной, что заняла бы. наверное, целую кастрюлю, а ее лапы покрывала длинная густая бахрома из волос. Я знал, что, если она прыгнет в темную воду, мне ни за что ее не поймать, поэтому я бросился вперед и ухватил лягушку за лапу. Но я недооценил способность рептилии к самообороне: ее когти…»
