К. Осипов - Александр Васильевич Суворов
В Суворове-полководце сочетались обширный просвещенный ум, военный гений, могучая воля, уменье воспитывать массу солдат, влиять на нее и увлекать за собой.
Одно из замечательных, отличительных качеств Суворова как полководца состояло в том, что он никогда не был склонен во что бы то ни стало придерживаться до конца заранее определенной, даже хорошо построенной схемы хода сражения. Он всегда подчеркивал вред такого схематического руководства сражением. В 1799 году он писал в своей реляции: «Начало моих операций будет и должно зависеть единственно от обстоятельства времени… От единого иногда мгновения разрешается жребий сражения».
Этот взгляд Суворова, сохраняющий всю свою значимость и ныне, был тем более ценен, что Суворов высказывался так в эпоху кабинетного, бумажного творчества (к которому особенно были склонны генералы в Австрии и Пруссии). «Ни одной баталии в кабинете выиграть не можно, и теория без практики мертва», говорил Суворов. «Я гляжу на предметы только в целом, – говорил он также. – Вихрь случая переменяет наши заранее обдуманные планы».
Глубина, оригинальность и сила его военных воззрений состояли в том, что они не вытекали из незыблемых, застывших «вечных принципов» военного искусства, а исходили из учета реальных условий и возможностей русской армии, из характера людских кадров, качества вооружения, особенностей организации армии, морального уровня солдат и т. п.
Как известно, Суворов с особым презрением и ненавистью относился к австрийскому и прусскому «методизму». Слово «методизм» употреблялось Суворовым в смысле «шаблон». Именно пресловутый немецкий шаблон вызывал столь горячую неприязнь и осуждение со стороны великого русского полководца.
Нужно подчеркнуть, что постоянное внимание Суворова ко всем колебаниям в ходе сражения, постоянная готовность реагировать на них и изменить план боя отнюдь не уменьшали глубокого планирования всей операции, проникновенного предвидения полководца. Суворов не походил на тех военачальников, которые подготовляют только начальную стадию боя и мало задумываются над последующим его развитием. Тщательно изучая и анализируя общую обстановку, он старался предугадать течение боя, предугадать контрманевры врага, чтобы заранее парализовать их. Поэтому тактические уловки врага редко заставали его врасплох.
Вот один пример тому. Совершая марш к Треббии, Суворов выслал отряд к Боббио, чтобы воспрепятствовать движению французов вдоль реки Треббии на север. Генерал Моро действительно направил в Боббио трехтысячный отряд Пуапа для установления связи с Макдональдом. Выдвигая свой заслон, Суворов не имел никаких сведений об этом, но он хотел обезопасить себя от всяких случайностей и предвидел возможные шаги противника. Отсутствие связи между двумя французскими армиями сыграло крупную роль в исходе сражения. Мысль Суворова опережала события боя.
Необходимо отметить, что замыслы великого русского полководца были всегда крайне реалистичны. «Кажется, предполагаю, может быть – не должны быть в военном плане. Гипотезе не должно жертвовать войсками», наставлял он.
Столь же поразительно – особенно для XVIII века – и другое высказывание: «Всякая война различна. Здесь масса в одном месте, а там – гром».
В своей полководческой деятельности Суворов дал образцы разнообразия военных методов, образцы гибкости тактики. Он был одинаково гениален, руководя сражением в открытом поле и штурмом сильнейших крепостей.
В составлении планов боя Суворов проявлял неистощимую изобретательность. Под Рымником он вел атакующие части уступами, с захождением войск правым флангом; под Нови он последовательно совершает нажим на различные пункты неприятельской позиции и, когда все резервы французов были введены в дело, осуществляет одновременный удар с помощью свежих сил; на Адде он прорывает центр неприятельского расположения и т. д.
Военное искусство Суворова не терпело никакого шаблона. Оно было всегда оригинально. Изобретательность Суворова была неистощима. Он обладал даром выделять в обстановке каждого боя то конкретное и своеобразное, что в ней имелось, и соответственно строить свою тактику.
Он применялся к местности, к национальным особенностям неприятельской армии, к ее вооружению. С турками он сражался иначе, чем с поляками, с французами иначе, чем с турками,
В сражении при Ландскроне он, видя прочность неприятельской позиции, но интуитивно угадывая эффект немедленной атаки, бросает несколько сот казаков в нелепую, казалось бы, атаку, которая, однако, приводит к блестящим результатам. (Этот короткий бой является как бы иллюстрацией к суворовскому тезису: «удивить – победить».) Под Рымником он велит кавалерии атаковать турецкие окопы, опять-таки стремясь удивить неприятеля, выбить его из равновесия. Под Треббией он прибыл в разгар боя, буквально с первого взгляда оценил обстановку, задержал французов конницей и затем, не давая им оправиться и задавить своей численностью, непрерывно теснит их. Характерно, что он нарушил при этом свой принцип сосредоточения сил и вводил в бой войска по мере их прибытия, мелкими отрядами, – яркий пример гибкости и свежести суворовской тактики, подсказавшей ему, что в тот момент важнее всего было предотвратить общее наступление французов.
Больше того: Суворов применялся даже к личности командующего неприятельской армией, к его темпераменту и военной тактике. Он был подобен тем шахматистам, которые строят план партии всякий раз по-иному, в зависимости от стиля игры их партнеров.
Полководческое искусство Суворова является классическим образцом использования военной психологии.
Будучи убежденным противником всякой догмы, всякого слепо принимаемого на веру правила, Суворов, естественно, требовал того же и от своих подчиненных. В противоположность господствовавшим в его время порядкам (особенно распространенным в Пруссии), лишавшим командиров частей всякой самостоятельности, Суворов настойчиво требовал or офицеров широкой инициативы.
«Местный в его близости по обстоятельствам лучше судит, чем отдаленный, – заявил он однажды. – Он проникает в ежечасные перемены их течения и направляет свои поступки по правилам воинским».
Характерны в этом смысле его комментарии к неудачному сражению отряда генерала Розенберга с французами. Неудачу Суворов приписывал тому, что Розенберг принял решение отступать, не учтя мнения «частных начальников».
Не только командиры – все бойцы должны быть осведомлены в общих чертах о сущности предстоящей операции: «Каждый воин должен понимать свой маневр».
