Филипп Бобков - Последние двадцать лет: Записки начальника политической контрразведки
— Прежде всего это наша юность, наши молодые годы. Но главное, что мы из войны вынесли — сознание того, что мы отстаивали Отечество. Та спайка, которая есть между участниками, ветеранами войны, зиждется именно на этом совместном участии, соратничестве в великом деле.
Война и Победа укрепили тогда нашу веру в свое государство. А эта вера должна быть у человека обязательно. Если люди теряют веру в свою страну, то тем самым они утрачивают очень многое.
Порой раздаются голоса, и эта мысль, к сожалению, нам упорно навязывается извне — мол, зачем мы воевали? Мол, видите, какая там, «за бугром», жизнь? И если бы мы не воевали, то пришли бы немцы, и мы бы теперь жили точно так же, как живут они. Так стоило ли нам защищать, как говорят скептики, «сталинскую империю»?
При этом они рассуждают так, словно бы мы воевали только за свое государство, за советское правительство. Сейчас говорят, что Гитлер шел воевать с коммунизмом. Впрочем, это они повторяют самого германского фюрера. Однако «борьба с коммунизмом» была всего лишь лозунгом, под которым Гитлеру удалось сплотить разнородные антикоммунистические, националистические силы. А фактически борьба велась против России и русских, против славянских народов и вообще всех людей, населявших территорию Советского Союза.
Поэтому мы в первую очередь сражались за спасение своего народа. Мы знали и видели, что цель фашистской Германии состояла в том, чтобы уничтожить именно наш народ. Известно, что Гитлер собирался уничтожить евреев и поляков, а потом и остальных славян. Им была четко сформулирована программа уничтожения нашего народа как такового.
Великой Отечественной война была названа потому, что мы именно спасали свой народ. Память об этом сохраняется в сердцах фронтовиков. Так же как нельзя нам забыть и подвигов наших фронтовых товарищей — нельзя выбросить из памяти Александра Матросова, Зою Космодемьянскую, генерала Карбышева и многих других людей, отдавших жизнь за Родину, за народ.
Поэтому любой из нас, как бы ни сложилась потом его судьба, не может вычеркнуть из своего сердца Великую Отечественную войну, забыть военные годы…
Филипп Денисович, так что за встреча состоится в Белом?
Уже не первый год там отмечается День памяти воинов сибиряков. В деревне Плоское, под Белым, создан мемориал, там большое захоронение павших, воздвигнута часовня. Это место, где в ноябре 1942 года начал свой боевой путь 6-й Сталинский стрелковый корпус добровольцев-сибиряков.
День этот — праздник для всего города. Ветеранов встречают транспаранты, праздничное убранство улиц… И так каждый год.
Да, по нынешним временам явление, заслуживающее особого внимания… Однако Сталинский корпус, о котором выговорите, несмотря на громкое свое название, по-моему, не очень известен в истории войны…
Действительно, он не был под Сталинградом или Курском — в самых известных сражениях. Но ведь война не только там шла… Зато наш корпус выполнял особые задачи по прорыву обороны противника. Фактически все свои боевые действия он проводил в сложнейших условиях лесисто-болотистой и резкопересеченной местности. Мы называли его «болотный корпус», потому как, по существу, мы из болот не вылезали.
Где создавалось соединение? Почему его назвали Сталинским?
— Корпус возник в июле 1942 года по инициативе Новосибирской парторганизации. Создание его было одобрено Верховным — вот он и получил имя Сталина.
Состоял корпус из 150-й Сталинской стрелковой дивизии, в которую входили Новосибирский, Кемеровский и Томский полки, отдельных бригад — 74-й Алтайской, 75-й Омской и 78-й Красноярской. Позже была создана 91-я бригада из сибиряков моряков-тихоокеанцев.
Добровольцы. Что это означало?
Это был тип народного ополчения. Призыв идти в добровольцы был широко известен по всей Сибири, заявления подавались везде — на предприятиях, на шахтах, в колхозах, поток был огромный. Были созданы комиссии по отбору — у нас в городе ею руководил один из секретарей горкома партии, входили туда военком, представитель комсомола, профсоюза… Для поступления возрастных преград не было, конечно, если не совсем старик или мальчишка. Но шел отбор — по принципу, чем ты занят сейчас. Если шахтер, забойщик — ты нужен в шахте. Если металлург — на заводе. Зато пошло много людей из партийного, государственного аппарата, рабочих, колхозников. Потом документы отдавали в военкомат, все оформлялось, как положено.
Месяц комиссия заседала, потом военком клал на стол свое заявление, секретарь парторганизации, комсомолец — свои, и комиссия уезжала на фронт вместе со всеми…
В ту пору вы, 16-летний парнишка, были секретарем горкома ВЛКСМ…
Поэтому, когда первая группа уехала, я вошел в эту комиссию и поступил так же, как мой предшественник Николай Туров.
В 1941-м ополченцы уходили на фронт сразу. А вы?
Нет, у нас была организована подготовка на базе учебных воинских формирований, которой непосредственно руководил командующий Сибирским военным округом. У нас было очень хорошее вооружение. Так, роты автоматчиков были вооружены автоматами, которые делались на сибирских заводах, их вручили перед выездом на фронт. Очень много было ПТР, минометное вооружение было — вплоть до ротных минометов, которых тогда было мало. Вообще подготовка была серьезной.
Провожали нас на фронт очень тепло. И вообще внимание к корпусу было большое — когда он проезжал Москву, то здесь с активом встречался Ворошилов, перед комсомольцами выступал 1-й секретарь ЦК комсомола Михайлов…
— Чем объяснялось такое внимание?
— Тем, что это был абсолютно добровольческий корпус, он носил имя Сталина, к тому же это было очень тяжелое время — перед началом сталинградского наступления. Ходили слухи, что корпус готовился к Сталинграду, но его бросили на Калининский фронт. Наступление под Белым служило для сковывания сил противника, чтобы они не ушли под Сталинград. К тому же нужно было ликвидировать Ржевский выступ, остававшийся после 1941 года и продолжавший угрожать Москве.
— Известно, что бои там были очень напряженные…
— Да, 25 ноября начались бои — тяжелые, но успешные. Ведь наступали, а не отступали… Но тяжело наступали. Из деревни Плоское, где сейчас мемориал, видна «Долина смерти» — огромное плато между двумя высотами, где было очень много погибших — 12 тысяч наших похоронено. Не только наш корпус, вообще…
Там работают поисковики, находят и находят еще. В позапрошлом году я туда ездил — там ребята из Новосибирска были, они тогда захоронили 38 человек.
— Но вы, Филипп Денисович, на фронт приехали не сразу?
