Феликс Керстен - Пять лет рядом с Гиммлером. Воспоминания личного врача. 1940-1945
– Я не могу освободить для вас 5 тысяч голландцев, – ответил Гиммлер. – Как мне оправдать такой поступок перед фюрером? Да, действительно, тысячи голландцев храбро сражались на нашей стороне в ваффен-СС, и вовсе не все голландцы – предатели. Но те, кто находится в концлагерях, безусловно, предатели.
Германии придется кормить на 5 тысяч ртов меньше, – продолжал я, игнорируя эти отступления от темы, – если он освободит тех голландских заключенных, о которых я прошу. Неужели ему безразлично, что 500 лет спустя историки будут писать, как неблагородно Генрих Гиммлер обошелся с маленьким германским народом?
Я добился освобождения 1000 голландских женщин, а также норвежских и датских женщин и детей, студентов и полисменов и согласия Гиммлера на передачу в Швейцарию 800 француженок, 400 бельгийцев, 500 полячек и 2—3 тысяч евреев.
21 декабря 1944 года
Перед тем как возвращаться в Швецию, я зафиксировал наши договоренности в следующем письме:
«Дорогой господин рейхсфюрер!
Спасибо большое за Ваше письмо от 12 декабря 1944 года. Я благополучно добрался до Харцвальде. Обергруппенфюрер Бергер был так добр, что довез меня сюда на своей машине. Завтра утром я улетаю в Швецию и очень рад, что забираю с собой трех шведских господ – господина Видена, господина Хаггберга и господина Берглинда, которых Вы освободили по моей просьбе.
Это чрезвычайно запутанное дело наконец улажено, и я от всей души благодарю Вас за спасение моих шведских друзей от смерти. Но я всегда был уверен, что Вы поможете мне в этом, и не ошибся в Вас.
Кроме того, мне хочется поблагодарить Вас за Ваше внимание и напомнить о том соглашении, к которому мы пришли 8 декабря.
Прежде всего, Вы обещали освободить тысячу голландских женщин, интернированных в немецких концентрационных лагерях, если шведское правительство готово принять их и обеспечить для них транспорт.
Далее, Вы согласились освободить интернированных в Германии норвежских и датских женщин и детей, если Швеция заберет их. Транспорт для этих людей также должна обеспечить Швеция. Вы говорили мне, господин рейхсфюрер, что готовы с этой целью впустить в Германию шведские автобусы, но не более чем 150 штук. Швеция должна предоставить продовольствие, подвижной состав и персонал.
Одновременно Вы обещали мне освободить первых 50 норвежских студентов и столько же датских полицейских. Вчера я отправился к обергруппенфюреру Кальтенбруннеру, чтобы обсудить вопрос о перевозке этих освобожденных заключенных. По моей просьбе меня сопровождал Шелленберг, поскольку я не хотел в одиночку вести дела с Кальтенбруннером. Последний сказал мне, что уже получил Ваш приказ освободить вышеупомянутых норвежцев и датчан, и пообещал мне принять меры к тому, чтобы они смогли встретить Рождество со своими семьями. Я очень благодарен, господин рейхсфюрер, что Вы так быстро выполнили мою просьбу, и надеюсь, что теперь Вы согласитесь вернуть домой как свободных людей оставшихся норвежских студентов и датских полицейских. В конце концов, они ведь тоже германцы. Если для Вас это более предпочтительно, Швеция готова интернировать до конца войны и этих людей, с которыми так жестоко обошлась судьба. Особое удовольствие мне доставляет Ваше обещание относиться к этим людям более снисходительно. Надеюсь, когда снова приеду Вас лечить, Вы освободите всех голландцев, датчан и норвежцев. Я убежден, что Швеция заберет их всех и что история не забудет Вашего великодушия. Я отправлюсь к министру иностранных дел Гюнтеру и сообщу ему о нашем соглашении, как только прибуду в Швецию. Насколько мне известно, Гюнтер собирается уполномочить Рихерта, шведского посла в Берлине, вести переговоры с Вами или с теми, кого Вы назначите. Я прошу Вас, господин рейхсфюрер, всячески идти навстречу шведским представителям и заключить с ними такое же соглашение, которое Вы заключили со мной. Пожалуйста, не чините им никаких препятствий. Я был бы крайне признателен, если бы эти переговоры вел Шелленберг.
Наконец, мне бы хотелось почтительно напомнить Вам, господин рейхсфюрер, о наших переговорах по поводу евреев. Я просил Вас освободить из Терезиенштадта 20 тысяч евреев, чтобы они могли уехать в Швейцарию. К сожалению, Вы сказали, что не можете этого сделать, но готовы отпустить от 2 до 3 тысяч человек. Кроме того, Вы выразили готовность вести со мной дальнейшие переговоры на эту тему при условии, что мировая печать не воспримет такой поступок как признак немецкой слабости. По моему мнению, ситуация с продовольствием в Германии также выиграет от того, что столько людей уедет в нейтральные страны.
Завтра я полечу в Швецию с легкой душой, зная, что Вы безусловно будете соблюдать заключенные между нами соглашения.
С наилучшими пожеланиями, преданный Вам
Феликс Керстен».
XXXV
Представления Гиммлера об Англии
Гиммлер лично не был знаком с Англией и слабо разбирался в английской политике, что странно для человека с таким явным интересом к истории. Правда, он знал кое-что о некоторых институтах английского государства и о том, как пополняются ряды английской аристократии, но фактически суть английской истории оставалась ему неведома. Он не мог понять морскую державу с ее собственными традициями, а все военные вопросы рассматривал исключительно с точки зрения сухопутной стратегии. В политическом же смысле он считал Англию германской страной, родственной немцам. Помимо того, для него оставалось непостижимым значение торговли для английской нации. Подобно большинству национал-социалистов, он ставил политику выше экономики. Такая идея понятна с точки зрения внутренней политики в военное время, но она не проливает никакого света на народ, для которого политика и экономика являются неразрывным целым.
Гиммлер с энтузиазмом говорил о грядущем Великом Германском рейхе, который будет защищен могучим английским флотом, в то время как рейх взамен обеспечит охрану Англии своими сухопутными силами и неприкосновенность ее колоний. Он совершенно забывал о том факте, что вся цель традиционной английской политики заключалась в том, чтобы не допустить появления на континенте какой-либо великой державы, и что вследствие этого Англия обречена сражаться с Великим Германским рейхом, в каком бы виде тот ни возник; к этому Англию вынуждали и ее политика, и традиции. Гиммлер усматривал за давней политикой Англии по отношению к континенту тайные происки евреев и считал, что именно они не дают объединиться двум германским странам. Представления Гиммлера об Англии, разумеется, в значительной степени сложились под влиянием Гитлера.
