Самия Шарифф - Паранджа страха
Квартира была замечательная — очень уютная, с необходимой посудой и техникой. Прекрасно, что нам не нужно было поспешно искать жилье: теперь мы получали возможность найти то, что нам действительно подойдет.
Дети излучали здоровье, хотя в Квебеке было холодно, а мы еще не успели привыкнуть к подобной погоде.
Холод был нам нипочем, ведь нас согревало тепло сердец. Мы не голодали и чувствовали себя дома.
Нора устроилась на работу в кафетерий колледжа.
Пока ей нравилось самой зарабатывать на жизнь, но она все же не теряла надежды закончить школу, как только представится возможность.
Шли дни, жизнь каждого члена семьи пришла в норму.
Мелисса рассказывала о занятиях в школе, Нора тепло отзывалась о студентах, с которыми она сталкивалась во время работы. Элиас говорил о приятелях, а Риан был просто неиссякаем, когда рассказывал об Анне-Марии, воспитательнице, в которую он влюбился. Он заявил, что когда вырастет, обязательно женится на ней и станет ее принцем.
Что касается меня, то все свое время я проводила в основном с Захарией. Было холодно, поэтому мы нечасто выходили на улицу. Дни казались нескончаемыми.
Раз в неделю я подменяла Каролину, работницу центра.
Раз в две недели я встречалась со своим куратором из службы социальной помощи, которая вела дела эмигрантов, ходатайствуя перед правительством в предоставлении им убежища. Эти встречи придавали мне уверенности в правильности моих действий и успехе. Во время последней встречи куратор, заметив, что я пала духом, посоветовала сходить к психологу. Она была уверена: прежде чем отправляться в суд с прошением о предоставлении убежища, надо избавиться от депрессии.
Судья, принимая решение, всегда обращает внимание на психическое состояние просителя.
Чем больше я привязывалась к Монреалю и Квебеку, тем больше боялась того, каким будет решение иммиграционной службы. Я не могла и не хотела даже думать о депортации, настолько мне здесь нравилось. Мысль о том, что все наши усилия были напрасны, убивала меня.
Возвращение во Францию казалось мне крахом. Адвокат предупредила меня о том, что за получение гражданства надо будет побороться. По ее мнению, у нас было мало шансов на успех — ведь мы прибыли из Франции, страны с высоким жизненным уровнем.
Когда куратор сказала, что добилась для меня бесплатных посещений психолога в одной из больниц Монреаля, я вздохнула с облегчением, потому что сама понимала: мне нужна помощь.
Первый раз в жизни я шла на встречу с психологом.
Она внушала мне доверие, общаться с ней было легко и приятно. Я рассказала ей о своей жизни, разочарованиях, о страхах, о прошлых страданиях и сегодняшних сомнениях. Она слушала, и я видела, что она понимает меня. Выговорившись, яс помощью психолога, мадам Перрон, смогла восстановить энергию, растраченную на родителей и первого мужа. Я избавилась от постоянных страхов, следовавших за мной из Алжира. Теперь я была готова преодолевать новые препятствия.
Ко мне вернулась вера в себя, вера в тех, кто меня поддерживал: социального куратора, адвоката, работниц центра. Могла я рассчитывать и на помощь мадам Перрон: она предоставила по запросу судьи отчет, свидетельствующий в мою пользу. А мне она призналась:
— Я просто обречена тебе помочь.
Жить настоящим временем стало для меня основным лейтмотивом поведения. Я рассказала об этом дочерям, предложив им пользоваться благами, которые нам предоставила жизнь сейчас, не особо беспокоясь о будущем.
Хотела я или нет, но моим сыновьям пришлось вспомнить о злых бородачах, которые жили на их родине и собирались их убить, вспомнить о прежних страхах. Я просила сыновей рассказывать об этом, слушая, как они выражали свое негативное отношение к этим событиям.
Они не желали возвращаться во французские приюты и гостиницы, особенно в отель «Какашку» — единственный эпизод в их рассказах, который вызывал всеобщее веселье. Они хотели остаться здесь и стать канадцами.
В письме, пришедшем на мое имя, сообщалось, что слушание в суде о предоставлении мне убежища в Канаде назначено на 10 октября, и это лишило меня сна.
Я рассказала о предстоящем слушании детям. Дочери понимали важность этого события, а близнецы не могли взять в толк, что же происходит.
— Зачем этот судья будет задавать нам вопросы? — спросил более смышленый Элиас.
— Он хочет знать, почему нам необходимо остаться в Канаде.
— Нам не нужно ему ничего объяснять, потому что мы уже канадцы. Мы у себя дома! — резонно заметил сын.
— Мы встретимся с ним только один раз и должны будем убедить его, что нам нужно остаться здесь, потому что только здесь мы чувствуем себя дома и в безопасности.
— А если он не захочет, чтобы мы оставались, куда мы поедем? К папе в Алжир или во Францию?
Слышать нотки отчаяния в его голосе было выше моих сил.
— Не переживай. Судья захочет, чтобы мы остались.
Сегодня утром мне об этом сказал мой ангел-хранитель.
Вечером Мелисса, которой было больно смотреть на меня, сникшую и подавленную, предложила прогуляться по центру Монреаля. Я была против, но, немного подумав, решила, что нет ничего плохого в том, чтобы развлечься, как все нормальные люди. Лучше полюбоваться городом в вечерних огнях, чем сидеть и ждать, когда тебя выгонят из страны.
Чтобы дать мне возможность расслабиться, Нора сказала, что посидит с братьями. Мы с Мелиссой надели лучшие наряды, какие у нас были, и наложили макияж.
Давно мы не были такими красивыми! Я волновалась, как девочка-подросток перед первым свиданием.
Перед выходом я еще раз посмотрела на себя в зеркало и раскрыла рот от удивления. В зеркале отражалась совершенно незнакомая мне женщина — красивая, соблазнительная, жизнерадостная и пышущая здоровьем.
Улыбнувшись своему отражению, я отметила про себя, что именно такой я себе нравлюсь.
Подруга рассказала Мелиссе об арабской дискотеке, и мы отправились туда. Весь вечер мы танцевали под ритмы и мелодии земли наших предков. Я подпевала, танцуя и подпрыгивая на месте без отдыха. Музыка вела меня, и я полностью отдалась чувствам. Все заботы исчезли как дым. Никогда раньше я так не развлекалась.
Сначала Мелисса удивленно смотрела, как я танцую, но через пару минут присоединилась ко мне и повторяла все движения.
Около полуночи, уставшие, мы вышли на свежий воздух и решили немного прогуляться. На улицах царило оживление, но в то же время создавалось ощущение спокойствия: несколько спешащих куда-то прохожих, парочка держащихся за руки влюбленных, группка чтото громко обсуждающих подростков. И я в этом водовороте посреди ночи. Мне хорошо — я чувствовала себя в безопасности, я была свободна. Переходя на другую сторону невероятно широкого бульвара, я остановилась посреди проезжей части полюбоваться небоскребами — высокие, с несчетным количеством освещенных окон, они словно цеплялись за темное ночное небо… Какое счастье было стоять на улице в ночном городе и никого не бояться, зная, что не нужно подчиняться или отчитываться перед мужчинами, неважно перед кем — отцом, братьями, мужем, постоянно наблюдавшими за мной… Быть собой, не боясь, что скажут люди, забыть эти жуткие разговоры о бесчестье.
