Ярослав Иосселиани - В битвах под водой
Изо дня в день, в течение долгих месяцев, упорно и настойчиво мы тренировались в маневрировании кораблем, в применении оружия, в использовании механизмов. Кроме того, мы, бывшие черноморцы, должны были пройти специальный курс обучения для действий в северных водах и сдать соответствующий экзамен.
— Ну, черноморцы, — объявил нам после экзаменов Трипольский, — вы превзошли мои ожидания… Теперь я вижу, что вы приехали не в трусиках со своего курортного моря и готовы воевать и в наших северных условиях…
Подводники повеселели.
— Курс на базу! — скомандовал после небольшой паузы Трипольский, вытирая потное лицо. — Хватит вас мучить. В базе примите запасы, отдохните немного и… айда воевать!
Личному составу лодки было дано два дня отдыха.
На Северном флоте в те дни начались бои за Печенгу. По всему было видно, что война близятся к концу, и те, кто не бывал в боевых походах, стремились во что бы то ни стало попасть на уходящие в море подводные лодки. Ко мне обращались многие с просьбой взять их в очередной поход, но таких настойчивых, как матрос-экспедитор Виктор Паша, я не видел. Он был первым, от кого я узнал, что мне и моему экипажу вручается советская подводная лодка современной конструкции взамен устаревшей английской, и я не мог отказать ему в его просьбе.
Во второй половине Великой Отечественной войны мои земляки, трудящиеся Сванетии, собрали средства на постройку подводной лодки и, когда корабль вступил в строй, обратились к Верховному Главнокомандованию с просьбой поручить командовать им мне.
Свою преданность советской Родине сваны доказали в тяжелые дни вторжения гитлеровцев на Кавказ. Когда фашистские горноальпийские части сделали попытку прорваться в Абхазию, путь им преградили отважные горцы.
Вскоре фронт отодвинулся от гор Сванетии, и те, кто был уже неспособен носить оружие, решили внести посильную лепту в оборону страны.
Подводная лодка получила название «Советская Сванетия», и мы уходили на ней в свой первый боевой поход.
— Разрешите, товарищ командир! — просунулась в дверь вихрастая голова матроса.
— Войди, Паша. — Чем могу быть полезен?
— Хочу вас попросить… — мялся матрос.
— Взять в море, что ли?
— Да, взять, иначе… прямо хоть пропадай…
— Почему же так? Если все, кого не берут в море, должны пропадать, как же тогда воевать?
— Я матросом считаюсь, форму ношу, а в море не пускают… письма все разношу. Что я за матрос? Помогите, товарищ командир…
— Не спится в базе? — отговаривал я. — Разве на берегу плохо? Бомб нет, мин тоже. Шагай себе на здоровье по деревянным тротуарам, разноси письма.
— Я же ни разу не был в море, товарищ командир… А ведь я немножко и фотографирую, могу быть вроде фотокорреспондента. Мечтаю заснять ночной взрыв торпеды и потопление транспорта…
— Все не могут быть подводниками, кто-нибудь и на берегу должен оставаться, — убеждал я Пашу. — Потом, учти, война кончается… погибать сейчас особенно грустно… Потопим транспорт, нас, конечно, станут преследовать. Кто знает, чем это кончится… Подумай еще раз и потом приди ко мне.
— Есть, товарищ командир! — обрадовался матрос. — Когда разрешите зайти?
— Не раньше, чем завтра, — рассмеялся я. — Имей в виду, я еще ничего не обещал.
Назавтра Паша явился ранним утром, и мне пришлось уступить. По моему ходатайству командование разрешило взять его помощником кока. Эта специальность ему подходила. Одновременно он должен был помогать выпускать боевой листок.
Вечером, накануне выхода в море, в клубе бригады для нашего экипажа давали концерт. Однако, к моему удивлению, перед началом концерта в клубе оказалось немногим более десяти человек. В кубрике на берегу тоже не было наших людей. Я пошел на подводную лодку, находившуюся у пирса в полумиле от клуба.
Спустившись в центральный пост, я встретился со старшиной группы электриков. В рабочей форме, с переносной электролампой в руках, он спешил в отсек.
Здесь же возился с механизмами усатый Костенко.
— Почему не идете на концерт?
— На концерт я усих погнав, — ответил старшина.
— А сами почему здесь?
— Я проверяю механизмы, днем не успев… Старшина долго доказывал, что ему никак нельзя идти на концерт, что перед боевым походом нужно все проверить.
Когда я, наконец, заставил людей покинуть подводную лодку и вышел на пирс, меня встретили командир бригады контр-адмирал Колышкин и капитан первого ранга Трипольский. Они сообщили, что обстановка изменилась и подводная лодка должна выйти в море ранее намеченного срока.
— Это к лучшему, Ярослав Константинович, раньше кончим войну, — улыбнулся контр-адмирал.
О Колышкине на флоте ходили легенды. Он первым из подводников-североморцев был награжден Золотой Звездой Героя Советского Союза. Коренной волжанин, сын крестьянина, он начал трудовую Жизнь мальчиком в кожевенной лавке. Потом сбежал от хозяина и поступил на нефтяную баржу. Зимой, когда баржа стояла в затоне, он жадно учился, много читал. Позже по комсомольскому набору попал на флот. Годы, проведенные на Севере, сделали его знатоком этого сурового края. Не было случая, чтобы вновь назначенного командира подводной лодки контр-адмирал не опекал во время его первого боевого выхода.
Строгий начальник, Иван Александрович всегда являлся желанным собеседником для матросов, старшин и офицеров, которые видели в нем не только командира, но, и воспитателя и друга.
Вместе с Колышкиным и Трипольским я был вызван к командующему флотом адмиралу Головко для получения особых указаний.
Когда мы после непродолжительной беседы с адмиралом вернулись на пирс, Глоба доложил о готовности корабля к выходу.
Колышкин и Трипольский обошли все отсеки, побеседовали с матросами и старшинами. Затем экипаж был собран во втором отсеке, и Колышкин обратился к нам с короткой напутственной речью.
— Ваш выход, — говорил он, — совпадает с днем, когда столица нашей Родины Москва будет салютовать доблестным войскам Карельского фронта, кораблям и частям Северного флота, овладевшим сегодня старинной русской крепостью Печенга. Вы будете добивать убегающего врага. Киркенес еще не взят нашими войсками. Его начнут штурмовать, когда вы будете на боевой позиции. Не выпускать ни одного живого фашиста из баз — вот ваша задача. Нарушать вражеские коммуникации! Топить все корабли врага!.. Желаю успеха! Ждем вас с победой!
— По местам стоять, со швартовов сниматься! — скомандовал я, как только Колышкин, Трипольский и сопровождавшие их офицеры штаба сошли на пирс.
Мой помощник Глоба, теперь уже капитан-лейтенант, подал команду на руль:
