Дмитрий Лихарев - Адмирал Дэвид Битти и британский флот в первой половине ХХ века
4) Если мы в обозримом будущем хотим избежать принятия обширных судостроительных программ и в то же время противостоять американским усилиям, совершенно необходимо настаивать на разделе германских кораблей, исходя из потерь, понесенных флотами союзников. Такое распределение позволит нам продержаться в течение нескольких следующих лет, сосредоточив свои усилия на обучении персонала и разработке новых типов кораблей.
5) Превосходство на море, жизненно важное для нашего существования, должно быть обеспечено любой ценой, даже над такой предположительно дружественной державой, как Америка…».
Естественно, что предстоящая дележка очень тревожила американцев. Бенсон и офицеры генерального морского штаба уже подсчитывали новое соотношение сил, возникающее после раздела германского флота. В среде американского морского командования муссировался слух о якобы готовящейся передаче Японии английской доли дредноутов, что не прибавляло доверия в отношениях между бывшими союзниками.
В марте 1919 г. в неофициальной беседе Эдвард Хауз заявил Ллойд Джорджу: «Я подумал, что, если Великобритания потребует распределения германского флота вместо его потопления, это повлечет за собой принятие большой морской программы в Америке и что Англия и Соединенные Штаты окажутся в таком же отношении друг к другу в будущем, в каком были Англия и Германия в прошлом». Угрозу неограниченного морского строительства Вильсон намеревался использовать на Парижской мирной конференции в качестве «большой дубинки», с помощью которой можно было бы заставить союзников принять его условия. Позиция, которую с самого начала занял американский президент, была очень жесткой: англичане должны официально признать доктрину Монро, поддержать вильсоновский проект Лиги Наций и согласиться с требованием «абсолютной свободы мореплавания вне территориальных вод в мирное и в военное время», в противном случае США положат конец вековому господству Англии на морях.
В течение некоторого времени американская сторона «носилась с идеей» флота Лиги Наций. Он должен был бы базироваться на Константинополь и состоять из кораблей бывшего германского флота, и, «естественно», должен был бы находиться под контролем Великобритании и США. Вильсон и Пратт считали эту идею очень разумной, поскольку, по их мнению, таким путем можно было одновременно снять проблему раздела германских кораблей и заставить Великобританию официально признать право США на паритет в силе военных флотов. Бенсон и большинство адмиралов рассматривали данный проект как утопию, с самого начала обреченную на провал. Так и произошло. Англичане единодушно отвергли идею флота Лиги Наций. Никакая Лига Наций со своим сборным флотом, по мнению Черчилля и Уэмисса, не могла заменить английского военного флота в качестве гаранта безопасности и целостности Британской империи.
С первых дней работы Парижской конференции Вильсон заявил, что «не сможет принимать участие в переговорах о мире без обсуждения проблемы „свободы морей“». Для Вильсона это была не просто традиция американской политики, ради которой американцы пошли воевать. Более того, по данному поводу у США к Великобритании было больше претензий, чем к Германии. Именно раздражение по поводу английской морской блокады заставило президента воскликнуть в палате представителей 24 сентября 1916 г.: «Давайте построим флот больший, чем у них, и будем делать все что захотим»! Еще в начале октября 1918 г. Вильсон неоднократно заявлял Эрику Геддесу, что мир больше не потерпит британского морского диктата. Однако в ходе переговоров в Париже американцам пришлось убедиться, что английская сторона абсолютно не разделяет их веру в возможность «свободы морей» во время войны. Более того, англичане считали, что, начав войну, следует прежде всего бороться за контроль над океанскими коммуникациями и, если потребуется, вмешиваться в торговлю нейтралов.
Проблема стала причиной жесткой конфронтации между Ллойд Джорджем и Вильсоном, которая едва не привела к срыву конференции. Британский премьер заявил, что Англия ни в коем случае не откажется от своего исторически обусловленного и самого действенного стратегического оружия — блокады побережья противника. Президент продолжал настаивать на своем «втором пункте». В конечном итоге Вильсон уступил, прикрывшись утверждением, что «при Лиге Наций нейтралов не будет». Хауз считал, что дальнейшая конфронтация могла бы привести «к серьезному конфликту и потере времени». У Вильсона в запасе были еще 13 взлелеянных им пунктов, ради принятия которых англичанами он решил поступиться вторым. По утверждению американского историка С. П. Тиллмана, «конфликт, таким образом, был разрешен на основе серьезных уступок Америки…, американцы поступились тем самым принципом, ради которого воевали в этой войне».
Еще более серьезная проблема возникла из американского требования признания паритета военных флотов, подкреплением которому послужило возобновление программы 1916 г. Здесь первую скрипку сыграли адмиралы во главе с Бенсоном, многократно предупреждавшие Вильсона и Дэниелса о «громадной опасности, исходившей для США от злокозненного и коварного Альбиона». Англичане и вместе с ними адмирал Симе были потрясены и возмущены агрессивностью, проявленной их вчерашними союзниками. «Идея англосаксонского единства и рук, протянутых через океан, мгновенно обесценилась». Англичане никак не могли взять в толк, как могли американцы говорить одновременно о Лиге Наций и тут же о «флоте, не уступающем никакому другому».
Чувство собственного достоинства, не в меньшей степени, чем стратегические соображения, не позволяли уступить в этом вопросе. Инициативу взял на себя Ллойд Джордж, заявивший полковнику Хаузу, что «Великобритания скорее потратит свою последнюю гению, чем допустит превосходство флота Соединенных Штатов или любой другой державы». Взаимные обвинения дошли до того, что английские морские амбиции сравнивались с прусским милитаризмом, а Джозефуса Дэниелса заклеймили как «нового Тирпица». Кризис достиг апогея после прибытия в Париж Дэниелса и Бенсона. Морской министр США был первым, кто использовал выражение «Парижский морской бой». Уэстер-Уэмисс, казалось, забыл о своем аристократическом происхождении и воспитании, а Бенсон «прямо изрыгал пламя». Ллойд Джордж применил все свое мастерство изощренного политика, пытаясь заставить американцев отступить во второй раз. Он пригрозил разделом германского флота, непризнанием доктрины Монро и поставил под сомнение членство Великобритании в Лиге Наций. Однако на этот раз британский премьер не нашел единодушной поддержки у своих влиятельных соотечественников.
