Иоанн Кронштадтский - Дневник. Том I. 1856-1858. Книга 2. Духовные опыты. Наблюдения. Советы
Во славу Преждеосвященных Даров. Как несомненны жизнь и смерть, здоровье и болезнь, так несомненно было действие на мою душу и тело Преждеосвященных Честных Даров 12 февраля. Я почти умирал от внутренней слабости и изнеможения до причастия. И — ожил, ободрился, возрадовался после причащения. — Слава животворящим Твоим Тайнам!
Но увы мне! Спаситель мой терпит на Кресте ужаснейшие страдания за то, что я горд, нетерпелив, ропотлив, невер!
Господи! Когда Ты утвердишь меня на камне веры непоколебима? Доколе мрак будет облежать душу мою? — Свет Святый, Свет тихий святыя славы бессмертного Отца нашего, Иже есть на небесех, просвети мя!
Спокойное и медленное произношение слов молитвы необходимо, потому что время молитвы по преимуществу должно быть временем веры и созерцания души; но вера и созерцание при смутном и спешном произношении молитв не могут быть: они любят непременно спокойствие и медленность. Медленность — для того, чтобы наполнить промежутки речений или слов созерцанием, которое, естественно, требует времени; спокойствие — для того, что без спокойствия не может быть порядка в мыслях и чувствах; и притом неспокойным состоянием диавол пользуется как прекрасным средством уничтожить всякую пользу молитвы — да неспокойное, смутное состояние большею частию он и производит во время молитвы.
Ты молишься Богу, между прочим, о своей матери и своих сестрах, удаленных от тебя на полторы тысячи верст. Молись же всегда: Бог, без всякого сомнения, слышит твои молитвы и дарует им просимое, равно как молятся и они о тебе и Он дарует им просимое: пред Ним мы, земнородные, — все как на ладони. — Смотри, и солнце в одно и то же время и тебя видит, и их, а солнце — вещественная тварь Божия: кольми паче — Господь видит.
Псалмопевец говорил: гордым оком и несытым сердцем, с сим не ядях (Пс. 100, 5). А есть люди, которые во время стола имеют гордое око и несытое сердце. Смотри, ты не сопричти себя к числу их. Отвратителен этот недостаток.
Как Аврааму, — если не высоко будет так сказать, — Бог повелел мне еще в молодости оставить дом, родителей и отечество и идти в землю или в место, которое Он Сам мне показал. Это — Петербург и Духовная академия. В самом деле, чем я был бы, если бы по окончании семинарского курса поступил священником в село? Едва ли бы далеко был от состояния болвана: все доброе во мне заглохло бы и пропало. Но теперь Господь дал мне случай и побуждение развиться во мне всему доброму. — И отчего так милостив ко мне Господь? Что Он нашел во мне? Не смею думать, чтобы я был лучше других моих товарищей по Семинарии. Не оттого ли, что еще в молодости, при всех моих слабостях, был некоторый начаток веры, живой и искренней, в моем сердце, что при слабостях юности я глубоко вздыхал и болезновал о них; и еще более — не оттого ли, что Господь испытал меня некоторым терпением в самой ранней молодости и потом наградил сторицею это терпение? Во всяком случае, я должен благословлять Господа на всякое время и хвала Его должна быть выну во устех моих (Пс. 33, 1).
Помянуть за упокой Феодора Шульгина.
Дивна сила имени Господня и Креста Животворящего! Страсть ли какая есть в сердце, тяжелое ли непонятное томление — сделай из пальцев правой руки спасительное имя Иисуса Христа, ударяй им по чреву — и страсть или томление сейчас пройдет. — И Христос Господь, и диавол самым ощутительным образом дают нам чувствовать свое присутствие в нас: Один — миром и услаждением, другой — беспокойством и смертельною тяжестию.
Люди рождаются от испорченного корня, являются в мир нравственный, или в мир рода человеческого, также испорченный. По этому уже одному никто из людей, кто бы он ни был, не может хвалиться собою, поднимать высоко свою голову и рассуждать по–своему об установлениях и действиях Церкви, клонящихся к исправлению и очищению испорченного человечества. Люди в этом отношении сами по себе часто бывают слепы и совершенно не знают, как должно быть поступлено с ними, чтобы ослабить их внутреннюю порчу. Потому–то всякий должен беспрекословно подчиниться водительству Церкви, зная наверное, что что бы она ни делала с нами — верно делает к нашему благу и спасению.
Так как детей своих духовных ты не учишь по домам, то взамен этого на исповеди старайся не только подробно узнать о его душевном состоянии, но и научить его вере, надежде и любви, хоть в самых коротких словах.
Когда Моисей поднимал во время молитвы руки — тогда побеждал Израиль, а когда опускал — тогда побеждал Амалик. Так сильна молитва. Не мудрено, что когда ты молишься о себе и о всем своем семействе, у тебя все бывает хорошо, а когда не молишься или худо — тогда нехорошо бывает и в семействе.
Помни бесплодную смоковницу.
В лицах, упомянутых в Евангелии и Апостольских посланиях, в их слабостях или совершенствах представлен весь последующий мир христианский: и теперь то же повторяется, что было с тогдашними людьми. А Иисус Христос вчера и <)песъ Той же, и во веки (Евр. 13, 8); значит, Он и ныне с нами, как и с апостолами и с тогдашним народом; только вместо апостолов поставьте ныне людей, близких к Богу по особенному избранию и ли призванию в общение с Ним и благочестивой жизни, а вместо народа — нынешний народ с его страстями или добродетелями.
Когда хочешь молиться Владычице, наперед окинь взглядом Ее безмерное величие или безмерное расстояние, которое отделяет Ее, Святейшую Херувим, от тебя, грешнейшего более всех, и тогда молись Ей с глубочайшим смирением.
Чтение медленное и легко, успокоительно для самого читающего, а чтение поспешное — трудно и беспокойно.
Младенчество и юность человека — путь слабостей есть, трудностей и несовершенств, равно как и все последующее время. Для чего? Для того, чтобы научить человека смирению. Ты теперь почитаешь себя умным, образованным, многосведущим? Не гордись, но вспомни свое младенчество и свою юность: чем ты был тогда? [122] Воздай славу единому Богу, не делай из себя кумира.
Я — тварь кратковременная, но вижу, что в видимом мире есть твари не кратковременные, а долговечные: например, камни, море, реки, горы, долины, вся вообще земля, все вообще небо. (Все это, я вижу, не от себя самого получило бытие, а от Всемогущего, Разумного Существа — Бога.) [123] Отсюда заключаю: если тварь существует так долго, так много столетий, даже тысячелетий, то Творец должен быть вечен. От кратковременного, эфемерного естественно я перехожу к долговечному, так как вижу его на самом деле, а от долговечного — к вечному собственно или бесконечному, потому что Бесконечный ничтожную частицу Своей бесконечности по времени и пространству благоволил уделить конечной, временной Своей твари: время — не что иное, как ничтожное чадо бесконечности, равно как и пространство. — Февраля 11–го дня 1858 года.
