Матвей Гейзер - Маршак
Маршак же, в отличие от вышеупомянутых поэтов, считал, что «поэт, покинув старый дом, / Заговорит на языке другом,/ В другие дни, в другом краю планеты». В подтверждение этой мысли процитирую строки из стихотворения Тамары Григорьевны Габбе, написанного под влиянием переводов Маршака:
А ты — ты эхо чьих-то голосов,
Покорное магической привычке,
И нет твоих — незаменимых — слов
В бессмертном гуле вечной переклички.
К двухсотлетию со дня рождения Бёрнса Маршак написал:
Подумать только: двести лет!
Увы, над нами всеми,
Когда уж нас на свете нет,
Подтрунивает время.
Но не подвластен ты ему.
К двухсотой годовщине
Ты не ушел в ночную тьму,
А светишь и доныне.
Больше всего Маршака привлекали в Бёрнсе свободолюбие, свободомыслие, чистая совесть и горячее сердце. Закончить главу о Бёрнсе и Маршаке хочу стихами, в равной мере принадлежащими им обоим, стихами, созвучными нашему времени:
Да здравствует право читать.
Да здравствует право писать.
Правдивой страницы
Лишь тот и боится,
Кто вынужден правду скрывать.
«ИДЕТ ВОЙНА НАРОДНАЯ…»
22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война. В тот же день Самуил Яковлевич Маршак написал стихотворение «В поход». В одном из его вариантов были такие строки:
Недруг лихой, вероломный
Встал у советских ворот.
Тучей угрюмой и темной
К нашему солнцу плывет…
Все на борьбу с врагами,
В грозный и дальний поход!
По небу ходит кругами
Сторож страны — самолет…
К этому стихотворению Маршак впоследствии возвращался не раз, даже в начале 1950-х годов, а впервые оно было опубликовано 24 июня 1941 года в «Правде» под названием «В первый день войны». Вот окончательный вариант этого стихотворения:
Вместе весна и лето
Нынче гостят в Москве.
Сколько рассеяно света
В тучах и в синеве.
Мирно Москва проснулась
В этот июньский день.
Только что развернулась
В скверах ее сирень…
Разом, в одно мгновенье,
Все изменилось кругом.
Юноша в майке весенней
Смотрит суровым бойцом.
Девушка стала сестрою,
Крест — на ее рукаве…
Сколько безвестных героев
Ходит сейчас по Москве…
Все на борьбу с врагами,
В грозный и дальний поход!
По небу ходит кругами
Сторож страны — самолет.
Маршак, как и многие другие писатели и поэты, решил пойти в ополчение, но в военкомате ему отказали: «Вас не призвали на службу еще в 1914 году, когда вы приехали из-за границы. У вас есть более мощное оружие — ваши стихи». Почему работники военкомата были так хорошо осведомлены — не очень понятно, но факт остается фактом. Вернувшись домой с призывного пункта, Самуил Яковлевич принялся звонить и не просил, а требовал отправить его на фронт.
В годы Великой Отечественной войны Маршак на фронт выезжал не однажды. Сохранился такой документ: «Поэт С. Я. Маршак находился в 7-й Стрелковой дивизии Действующей армии с 20 сентября по 24 сентября 1941 г.
После проведения политработы в частях и подразделениях тов. Маршак возвращается в город Москву.
Нач. политотдела 7 СД батальона комиссар Н. Охапкин.
Секретарь политотдела Жданов».
О поездке Маршака на фронт в июле 1942 года сохранились записи генерала Иванова: «По просьбе Самуила Яковлевича мы собрали солдат, выполняющих на передовой обязанности письмоносцев. С. Я. Маршак внимательно и подробно расспрашивал их, как доставляются письма, просил вспомнить различные боевые эпизоды, рассказать о чувствах бойцов, получающих вести от родных и любимых».
Об одной из поездок Маршака на фронт рассказали участники войны П. Лукин и Н. Охапкин: «В 7-й Бауманской дивизии в период ее боевых действий в районе Дорогобужа (в двадцатых числах сентября 1941 года) побывал Самуил Яковлевич Маршак…
Это было перед суровыми испытаниями. Менее чем через десять дней началось октябрьское наступление Гитлера на Москву с прорывом на Вязьму — Можайск. 2 октября дивизия была отрезана и окружена и вскоре потеряла в ожесточенных боях весь свой личный состав.
Приезд посторонних людей в расположение действующей боевой части был тогда категорически запрещен — это сплошная нелегальщина. Но многие товарищи в Москве рвались к нам. В дивизию Маршак был приглашен комиссаром (только что был введен институт комиссаров), который ненадолго уезжал в Москву…»
Говорят, что за такую самодеятельность комиссару сделал выговор сам А. С. Щербаков — начальник политуправления Красной армии, сказав: «Маршаком рисковать нельзя».
Маршак очень настойчиво просил направить его под Ельню, где шли в то время жестокие бои.
«Я вас очень прошу, товарищ Лукин, предоставить мне такую возможность. Буду во всем вам подчиняться.
В Дорогобуже была тогда относительно мирная территория. А под Ельней был очень горячий участок — то мы немцев тесним, то они нас. Немцы там закопали в землю танки, превратили их в доты.
Мы гордились приездом Маршака. И комиссар сказал:
— А вдруг побывает там Маршак да напишет стихотворение?»
И действительно, вскоре Маршак написал стихотворение «Братья-герои»:
Под венком еловым
Спят в одной могиле славные герои
Аронсон с Орловым.
Схоронили их не на кладбище —
На поляне голой,
У большой деревни Озерище,
Возле сельской школы.
Их обоих, русского с евреем,
Схоронили рядом,
И огонь открыла батарея
По фашистским гадам!
Мы клянемся с каждым днем сильнее
Пулей и снарядом
Бить врагов, как била батарея
По фашистским гадам!
6 октября 1941 года это стихотворение было напечатано в «Правде» под другим названием — «Памяти героев». Название его менялось не однажды. В одном из сборников стихотворений Маршака оно называлось «Под Ельней», в другом — «Боевое прощание». Но 6 октября в «Правде» было напечатано стихотворение, лишь отдаленно напоминающее «Братьев-героев»:
Свежий холмик перед низким домом.
Ветви на могиле.
Командира вместе с военкомом
Утром хоронили.
Хоронили их не на кладбище —
Перед школой деревенской,
На краю деревни Озерище,
В стороне Смоленской.
Самолет, над ними рея,
Замер на минуту.
И вступила в дело батарея
Залпами салюта.
Свет блеснул в холодной мгле осенней,
Призывая к бою.
Двое павших повели в сраженье
Цепи за собою.
И гремели залпы, как раскаты
Яростного грома:
— Вот расплата с вами за комбата!
— Вот за военкома!
Рассуждать сегодня, почему Маршак переписал стихотворение, бессмысленно. Вероятно, уступил требованиям цензоров «Правды». Впрочем, сам Маршак однажды заметил: «Политика нас не берет силой, мы все погружены в нее, хотим мы того или нет».
