Стейси Шифф - Клеопатра
Флот Октавиана стоял в миле от залива в таком же порядке, как у противника. Через считанные мгновения залив огласило пение боевых труб и крики командиров. Двести сорок кораблей Антония с веслами наготове и поднятыми парусами стояли против четырехсот шести Октавиана, оставшиеся на суше наблюдали за происходящим с берега. В полдень Октавиан приказал северной эскадре отойти назад, чтобы отвлечь неприятеля. Суда выдвинулись в открытое море. Воздух наполнился криками. С боевых башен Антониевых кораблей посыпался град стрел и камней. Весла и рули судов Октавиана превращались в щепки. С берега Клеопатра видела, как его люди атакуют, а войско Антония защищает свои плавучие крепости. Яростная битва продолжалась до середины дня. В три пополудни левая эскадра Октавиана попыталась обойти Антония, оттеснив его к северу. Центр остался неприкрытым. Внезапно корабли Клеопатры подняли паруса и, ловко используя ветер, вклинились в самую гущу боя, отвечая на дождь камней и стрел меткими копьями. Солдаты Октавиана, онемев от изумления, смотрели, как на них несется египетский флагман, распустив пурпурные паруса. Его было не остановить. Потрясение врагов сделалось еще сильнее, когда корабли Антония перешли на весла и устремились за ним.
По словам Плутарха, Антоний был скорее растерян, чем напуган. Антонию и Клеопатре удалось спасти треть своих судов и египетское золото в придачу. Разумеется, их дерзкий маневр был продуман заранее; иначе Клеопатра не стала бы прятать сундуки и устанавливать на свои суда паруса. Царица выбрала момент с виртуозной точностью и ловко воспользовалась попутным ветром. Октавиан знал о плане маневра от Деллия и, как полагает Дион, посвятил в него своих людей. Антоний и Клеопатра не собирались биться до конца. В их планы входило прорвать блокаду и открыть путь в Египет. Обращаясь к солдатам с речью перед боем Октавиан, если верить Диону, сказал: «Теперь, когда они слабее нас и пытаются бежать, увозя с собой несметные богатства, наша задача помешать им и захватить трофеи». Второго сентября несколько кораблей, предположительно маневренных галер с обтекаемыми носами, кинулись в погоню за беглецами.
Клеопатра ждала возлюбленного в открытом море. С двумя приближенными он перешел на борт «Антонии». Встреча вышла не больно радостной: римлянин избегал смотреть в глаза своей подруге, не от гнева, а от стыда. Что-то пошло не так. Возможно, люди Антония с самого начала не собирались следовать за ним. Клеопатра настаивала, что основная часть армии должна вернуться с ней в Египет. Солдаты то ли не смогли это сделать, то ли не захотели. Возможно, они предпочли римлянина чужестранке; в лагере давно ходили такие разговоры. Не исключено, что Антоний и Клеопатра не обговорили всех деталей своего маневра или она решила действовать на свой страх и риск. Царица рвалась в Александрию, город, который она в случае поражения в Греции могла больше никогда не увидеть. Дион считает, что Антоний бежал, поскольку ему показалось, будто Клеопатра терпит поражение. А может быть, все шло по плану, но только потом стало ясно, к чему он мог привести; гадать, опираясь на туманные источники, можно до бесконечности. В любом случае у Антония не было нужды признавать поражение, ведь битва, больше похожая на отдельные стычки, продолжалась еще несколько дней и окончилась ничем. Даже Октавиан не мог сказать, кто в итоге одержал верх. Провалился план или был плохо продуман с самого начала, но фраза «Я же говорил» висела в соленом воздухе. По словам Плутарха, Антоний был раздавлен своей беспомощностью. «Не глядя на Клеопатру, он прошел на нос корабля и долго сидел там, обхватив голову руками». Полководец очнулся лишь тогда, когда на горизонте показались неприятельские галеры. Он приказал повернуть в сторону врага окованный железом нос флагманского корабля. «Антония» выстояла в схватке, но Клеопатре пришлось пожертвовать египетским флагманом и одним из кораблей, перевозивших ценности.
Отбив атаку, Антоний вернулся на нос. Поникнув головой, бессильно уронив руки, герой Филипп и новый Дионис безучастно глядел на море. Путешествие не север вышло горьким. И тихим. Антоний дни напролет сидел один, «то ли гневаясь на Клеопатру, то ли не желая опечалить ее своим укором». План, со стороны казавшийся актом отчаяния, на самом деле был вполне логичным. Но теперь полководец не мог избавиться от ощущения, что он предал своих людей. Солдаты хранили ему верность, когда отвернулись командиры, сенаторы и цари, а он бросил их на произвол судьбы, позорно бежав вместе с Клеопатрой. Результаты битвы при Акции остаются спорными до сих пор, но Антоний ясно понимал, что это поражение означает лично для него. Римскому военачальнику полагалось драться до конца, несмотря ни на что. Марк Антоний знал цену доблести и славы: его особняк украшали девяносто бронзовых таранов, добытых в морских сражениях (они принадлежали Помпею). Слава покинула его навеки, просочившись, как вода сквозь пальцы.
Через три дня Клеопатра причалила к мысу Тенар на южной оконечности Пелопоннесского полуострова, чтобы пополнить запасы еды и провизии. Согласно мифу, на том самом месте Геракл отыскал вход в подземное царство. Подле царицы все время были две верные служанки: Ирада, которая делала ей прически, и камеристка Хармион. Добрые женщины без конца упрашивали любовников поговорить или, по крайней мере, «вместе сесть за стол и отойти ко сну». Через некоторое время беглецов нагнали оставшиеся транспортные суда с вестями о том, чем кончилось дело при Акции. Решительная битва заняла четыре часа. Флот Антония долго сопротивлялся, но в конце концов был уничтожен. На волнах среди обломков кораблей качались тела в пурпурных с золотом плащах. На суше войско стояло твердо. Растроганный Антоний оделил солдат щедрыми подарками, раздав им золото и серебро из дворца Клеопатры. Суровые воины со слезами на глазах отвергли дары. Их забрал командир, пообещав надежно спрятать ценности и сохранить на случай надобности. Антоний и Клеопатра продолжали путь по Средиземному морю к Египту. Сойдя на пустынный берег на северо-западе страны, они разошлись в разные стороны.
Антоний спешил к оставшимся в Ливии четырем легионам в надежде перегруппировать силы. Клеопатра возвращалась в Александрию, утратив возлюбленного, флот и изрядную часть богатства. Она покинула Акций первой, на быстром и мощном корабле и рассчитывала обогнать дурные вести. Царица понимала, чем чревато возвращение в родной город после катастрофы, и потому велела раздобыть побольше цветов. На следующий день в александрийскую гавань вошли корабли, украшенные благоухающими гирляндами. На палубе хор распевал победные гимны под аккомпанемент флейтистов. Клеопатра недрогнувшим голосом сообщила собравшемуся на причале народу о небывалом триумфе. Почти в тот же день девятнадцать легионов и двенадцать тысяч всадников Антония, отчаявшись дождаться командира, перешли на сторону Октавиана, начинавшего привыкать к вкусу победы.
