Дмитрий Смирнов - Записки чекиста
В тот день, когда мнимый Клим Петрович Павлов отправился на вокзал, Владимир Новиков помог сотрудникам оперативной группы опознать его. При задержании преступник пытался отстреливаться, но был арестован. Вскоре Неверов-Иванов-Неряхин-Шевцов, он же Павлов, предстал перед судом.
Некоторые, подобные Неверову, злопыхатели кое-где ещё продолжают бродить по нашей земле. Иногда можно встретить среди них предателей с дореволюционным стажем. Провокаторов, выдававших царской охранке борцов за великое дело рабочего класса.
С делом бухгалтера завода «Автотрактородеталь» Остапченко, уроженцем бывшей Харьковской губернии, мне довелось познакомиться ещё в Омске. Человек этот обратил на себя внимание тем, что старался нигде долго не задерживаться. Оставив семью в Харькове, кочевал из города в город один. С Украины уехал в Душанбе, оттуда — на Дальний Восток, потом — в Восточную Сибирь, наконец — в Омск. Уехав с Украины после революции, Остапченко ни разу не был в Европейской части Советского Союза.
Почему? Что вынуждало его жить вдали от семьи и детей?
Ответ на этот вопрос был получен из Харькова.
Отец Остапченко, работавший до революции продавцом в казённой лавке, считался нечистым на руку: трудно ли сорвать лишнее с загулявшегося или несообразительного покупателя.
Таким же хапугой он воспитал и сына.
Он, однако, предпочёл заниматься другими делами, а какими, в ту пору никто не знал. Только в дни Февральской революции стало известно, что сынок кабатчика подался в партию эсеров, стал Степановым и даже был выдвинут эсерами в члены президиума Житомирского Совета рабочих и солдатских депутатов, достиг поста заместителя председателя продовольственной управы.
Но в первой половине 1917 года в газете «Южный край» появился список провокаторов царской охранки, в котором фигурировала и фамилия Степанова. А через некоторое время житомирская газета «Волынь» сообщила, что Степанов и Остапченко — одно и то же лицо. Эсеры всполошились: провокаторы выдали охранке многих членов их партии.
Степанов был арестован и направлен в харьковскую тюрьму, где и пробыл до самой Октябрьской революции.
А потом исчез. Как это могло произойти? Возможно, что он был освобождён и, чувствуя за собой вину, скрылся.
Нужно было уточнить.
Справка из Центрального государственного архива революции дала полное представление о Степанове как о провокаторе и агенте царской охранки.
Секретный сотрудник харьковского районного охранного отделения Степанов-Остапченко работал под кличкой «Авиатор» с 1911 года и получал жалованье 70 рублей в месяц. Через год по особому ходатайству ему было добавлено ещё 20 рублей.
За что же «Авиатор» получал столь значительное по тем временам вознаграждение?
На этот вопрос справка с документальной точностью отвечала, что «Авиатор» был активным агентом охранки, провоцировал рабочих на антиправительственные высказывания и выступления, заканчивавшиеся арестами. Кроме того, как квалифицированный агент, «Авиатор» регулярно информировал охранку о деятельности харьковской эсеровской организации и тем самым помог ликвидировать её. Он выдал охранке скрывавшегося члена этой организации Н.Архипова, сообщил адрес, по которому харьковские эсеры поддерживали связь со своим центральным комитетом, указал на связи харьковчан с их парижской группой и т.д.
Не мудрено, что охранка считала «Авиатора» ценнейшим агентом и всячески охраняла его от привала. И вот теперь, через столько лет, «Авиатор»-Степанов-Остапченко показывал: «Я скрывал от всех, от детей, родных и знакомых о бывшем на мне пятне грязи. Сил не хватало признаться перед окружающими, и я долго нигде не бывал. Я боялся, что меня узнают и кто-нибудь из знакомых крикнет: „Провокатор!“
Его судили как агента царской охранки и провокатора.
Не простил народ и другому провокатору, тоже агенту царской охранки, разоблачённому нами в Омске. Все началось с проверки биографии человека без рода и племени, в военное время попавшего из прифронтовой полосы в глубокий тыл. Мы получили на него официальные архивные материалы, а среди них расписки в получении денег от царской охранки.
Нашлись и другие неопровержимые сведения о предательской деятельности этого иуды.
Начало её восходит к 1906 году, когда молодой в то время член одного из революционных кружков из трусости согласился оказывать услуги царской охранке. Вскоре новый агент, освобождённый из тюрьмы «за маловажностью состава преступления», начал снова посещать нелегальные собрания рабочих, выполнять поручения подпольной организации, провоцировать революционеров на активные выступления против самодержавия.
Рабочих судили, отправляли на каторгу и в ссылку, а провокатор продолжал здравствовать, получая за все это иудины гроши.
Негодяй показывал, что за предательство и провокации ему платили деньги. А за участие в аресте группы революционеров в Донбассе он был награждён часами «Павел Буре» и сам шеф поднёс ему стакан водки…
Так продолжалось до исторического Октября 1917 года, после которого предатель словно канул в воду. А когда гитлеровские орды хлынули через границу, он появился снова. Начал сеять различные панические слухи, надеясь, очевидно, обрести тёплое местечко под крылышком у новых хозяев.
Но — не вышло. Не помог и большой опыт…
Не помогает опыт многим подобным же отщепенцам и в наши дни.
Минчане, вероятно, помнят выставку «Архитектура США», в течение целого месяца демонстрировавшую свои экспонаты в белорусской столице. Была на выставке, как это полагается, и книга отзывов. В ней можно было увидеть многочисленные записи посетителей, выражавших недовольство тем, что гиды выставки, якобы американцы, слабо разбираются в своей же собственной архитектуре.
Что ж, всякое бывает. Очевидно, не каждый гид способен удовлетворить требования любознательных советских посетителей.
Вскоре хозяева выставки отбыли, не оставив по себе особенной славы в Минске.
Возможно, что это мероприятие, проведённое в порядке культурных связей с заграницей, оказалось бы забытым, если бы не одно обстоятельство.
Среди гидов был высокого роста человек, с чёрными, явно подкрашенными усами. В списке сотрудников выставки он значился как подданный Соединённых Штатов Америки Георг В.Нипанич.
Но почему некоторым советским людям так знакомо это лицо?
Кое-кому из посетителей выставки этот «мистер» запомнился иным: сытым, довольным жизнью молодым человеком в форме советского солдата без знаков различия, появившимся вскоре после капитуляции фашистской Германии в одном из лагерей для военнопленных. Тогда он называл себя Никоном, хвастался, что является членом «Русского союза». Никон рассказывал, что его отец — эмигрант-белогвардеец, а поэтому и у него тоже нет особой любви к Советской власти. Ходили слухи и о другом. Будто во время войны этот Никон, находясь на службе у немцев, пробирался в районе Старой Русы в тыл Красной Армии.
