Элизабет Хереш - Николай II
На протяжении всех этих событий большая часть жителей города ни о чем не подозревает.
Наутро по Петрограду расклеены листовки, в которых новое правительство объявляет свой состав и программу:
«К гражданам России!Временное правительство низложено. Государственная власть перешла в руки органа Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов — Военно-революционного комитета, стоящего во главе петроградского пролетариата и гарнизона.
Дело, за которое боролся народ — немедленное предложение демократического мира, отмена помещичьей собственности на землю, рабочий контроль над производством, создание Советского правительства — победило.
Да здравствует революция рабочих, солдат и крестьян! Военно-революционный комитет Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов.
26 октября 1917 года, 10 часов утра».Уже 26 октября немецкий посланник в Стокгольме Люциус восторженно телеграфирует своему начальнику Бергену в Берлин:
«Изыщите еще два миллиона на запрашиваемые цели».
Вскоре еще 15 миллионов марок переводятся Ленину прямо в Россию.
А генерал Людендорф благодарит германское министерство иностранных дел за помощь русской революции.
В Тобольск эта новость поступает не сразу. Среди населения здесь преобладают мещане и крестьяне, привязанные к традиционным ценностям и не настроенные революционно, а пролетариата в городе почти нет.
Это выражается и в поведении горожан по отношению к знатным ссыльным: люди крестятся, проходя мимо дома, где живет царская семья, многие пытаются передать им свежие продукты через врача или слуг, живущих в соседнем доме.
Таким же образом заключенные иногда получают письма; приходят и предложения об их освобождении, правда, ни одна попытка не осуществляется. Жители столицы, в том числе и иностранные дипломаты, жертвуют немалые суммы на освобождение царской семьи. Однако один из таких «спасителей», некий Соловьев, который был женат на дочери Распутина и потому пользовался слепым доверием Александры, присвоил себе большую часть доверенной ему суммы в сто тысяч рублей, но никаких действий не предпринимал. Он сбежал в Европу и на эти деньги открыл в Берлине ресторан.
Уже 17 (30) ноября в дневнике Николая отражается новое политическое положение:
«Сердце болит, когда читаешь в газетах, что произошло две недели назад в Петрограде и Москве! Это хуже, чем во времена Смуты!».
По одному письму можно заключить, что Николай был лучше информирован, чем можно было бы судить на основании дневника. В его письме сестре Ксении от 5 (18) ноября 1917 года, переданном через доверенных лиц, без всяких комментариев приводится список настоящих фамилий новых большевистских вождей, выступавших под псевдонимами:
«Ленин — Ульянов (Цедерблюм)
Стеклов Нахамкес
Зиновьев Апфельбаум
Троцкий Бронштейн
Каменев Розенфельд
Горев Гольдман
Меховский Гольденберг
Мартов Цедербаум
Суханов Гиммер
Загорский Крахман
Мешковский Голендер».[145]
Тем временем Ленин жестокими мерами укрепил свою власть в Петрограде и Москве. Поскольку итоги выборов в Учредительное собрание, отменить которые он не отважился, оказались для него неблагоприятными, он просто разогнал депутатов и опечатал здание. И без того чахлой российской демократии пришел конец.
Телеграмма из немецкой Ставки
«Господину статс-секретарю. Генерал Людендорф телеграфирует:
Приношу благодарность министерству иностранных дел за то, что оно не только консультациями при ведении пропаганды на фронте, но и поддержкой, оказываемой в сотрудничестве с политическим отделом, в частности, путем передачи денежных средств, способствовало тому, что успехи в ведении военных операций на Восточном фронте подкреплялись действиями подрывных элементов, прежде всего в Финляндии. Продолжение беспорядков в Финляндии я считаю крайне важным. Поэтому необходимо всеми имеющимися средствами поддерживать подготовку восстания в Финляндии. Я нисколько не исключаю благоприятного для нас исхода в случае занятия Аландских островов Швецией и вместе с господином начальником Адмирал-штаба давно одобрил возможную операцию против Аландских островов. Однако вопрос о ней может быть поставлен только после оказания соответствующего давления на Швецию. Если Ваше превосходительство располагает возможностями в этом отношении, я могу представить свои соображения».
Ленин приказал верховному главнокомандующему генералу Духонину объявить прекращение огня на всем фронте и приступить к мирным переговорам с противником. Духонин отказался, заявив, что может это сделать лишь по указанию законно избранного правительства. Он понимал, что подписывает себе смертный приговор. Однако он, как и многие патриоты в те дни, не хотел становиться орудием унижения России. Он имел возможность бежать, но оставался на своем посту, пока не был убит по приказу Ленина[146].
Союзники России выделили большое количество денег, продовольствия, оружия, прислали военных советников и обещали дополнительные субсидии, чтобы удержать Россию, управляемую Лениным, в войне. Но Ленин игнорировал их посулы. Он мог себе это позволить: кроме Германии, Ленин уважал только США. Оттуда революционеры получали существенную помощь от симпатизировавших им кругов: сам Троцкий прибыл весной 1917 года прямо из Америки, где знакомые помогли ему быстро получить въездные и выездные визы.
В предыдущих главах упоминалось, что Американский еврейский комитет в Нью-Йорке оказывал финансовую помощь революционному движению в России. Пришедшие к власти большевики, правительство которых почти целиком состояло из евреев, оказались, однако, неблагодарными: Советское правительство обращалось с евреями еще хуже царского.
Однако и неевреи-американцы поддерживали советский режим. Некий Уильям Томпсон, прибывший в Россию во главе миссии Красного Креста, почему-то решил (хотя и слышал много аргументированной критики), что большевистское правительство преследует идеалистические, демократические, миролюбивые цели и заслуживает самой широкой поддержки. С точки зрения мировой политики, его готовность к помощи основывалась на убеждении, что расширение большевизма не только на всю Россию, но и на Германию и Австро-Венгрию «необходимо», поскольку «ослабляет немецкое влияние» и «кладет конец германскому милитаризму». Кроме того, американская финансовая помощь России освобождала ее рынок от «немецкой хватки»[147]. Этот аргумент настолько подействовал на банкиров и предпринимателей с Уолл-стрит, что они охотно давали деньги, поступавшие в Петроград через «Сити бэнк», и через Томпсона оказывали давление на американского государственного секретаря Лансинга, требуя скорейшего признания ленинского правительства.
