Сергей Михеенков - Взвод, приготовиться к атаке!.. Лейтенанты Великой Отечественной. 1941-1945
— У нас мало боеприпасов.
— Старший лейтенант Макаров об этом знает, — сказал связной. — Во всей роте такая картина.
— Когда подвезут?
— Подвезут, — неопределенно сказал связной. — Сразу доставим и вам.
Дождь продолжался. Солдаты накрыли окопы плащ-палатками. Вздыхали о еде.
Рассвело. Наблюдатели следили за местностью. Противник активности не проявлял. Но то, что он перед нами, мы уже поняли. Основные их позиции находились за озером Веленце. Немцы, видимо, ждали подкрепление. А венгры вообще в бой не рвались. Теперь они увидели разрушения на своей земле, поняли, чем кончаются войны, и ужаснулись.
Во второй половине дня из-за озера прилетели несколько снарядов и разорвались неподалеку от окопов взвода. Значит, наше появление перед Киш-Веленце незамеченным не прошло. Началась пристрелка. Наверняка где-то сидел корректировщик-наблюдатель. Но после пристрелочных снова все затихло. Мы вздохнули с облегчением.
Вечером от ротного пришел связной и передал:
— Товарищ лейтенант, присылайте людей за боеприпасами и горячей пищей.
Связным был мой снайпер Дорошенко. Я увидел за его спиной снайперскую винтовку, с которой он не расставался, и сказал ему:
— А ну-ка, Дорошенко, посмотри в свою подзорную трубу, что они там делают.
Дорошенко расчехлил прицел, вскинул над бруствером винтовку:
— Ходят… Ездят… Возле шоссе танки.
— Сколько танков? — спросил я.
— Много. Три вижу. Еще один замаскированный. Во дворе вижу набалдашник «Пантеры».
— Ладно, иди, — сказал я ему. — За обедом сейчас придут наши ребята.
В нашем взводе для переноски хлеба и сахара имелся немецкий трофейный рюкзак. Поскольку рюкзак был отнесен Петром Марковичем к снаряжению особой важности, отвечал за него он сам и носил в своем сидоре, не доверяя никому. Только дважды он выпускал рюкзак из своих рук — когда во время постоя нам его стирали заботливые венгерки.
В тыл, в роту, я отправил помкомвзвода старшего сержанта Менжинского с шестью автоматчиками. Вскоре они вернулись, нагруженные термосами и ящиками с боеприпасами. Патронов они принесли достаточно — шесть цинков.
— А гранат Серебряков выдал мало, — сказал Менжинский. — Всего двенадцать. Даже по одной на двоих не хватает.
— Ладно, — сказал я. — Сколько дали, столько и дали. Наше положение они знают. Значит, и у самих негусто.
Ночью я обошел взвод. Мои автоматчики были все солдаты бывалые. Даже недавнее пополнение уже имело опыт боев. Они быстро освоились. Старались отличиться. Раз в плену уже побывали. Кто-то из них, может, и сам руки поднял. Такое время было. Все фронты ломались, а ротам да взводам где уж было удержаться? И вот теперь они старались взять свое. Осмотрел оружие. Автоматы и пулеметы в порядке, почищены, смазаны, приготовлены к бою, лежат под плащ-палатками. У пулеметчиков имелись еще и трофейные плащ-палатки, специально для пулеметов. Их мы забрали у немецких морских пехотинцев и у одного венгерского унтера, у того, который сдался вместе с боевым охранением в траншее!
Ночью мы слышали, как позади, за нашими спинами, гудели моторы, потом послышались характерные металлические звуки — артиллеристы забивали в землю ломы, расклинивали станины орудий. Ни с чем не спутаешь. Значит, дело готовится нешуточное. Подвели артиллерию. Оно и понятно: дорога, а за озером, у дороги, передвигаются, маневрируют немецкие танки.
Готовились и немцы с венграми.
И вот утром 10 декабря 1944 года из-за озера Веленце немцы открыли артиллерийский огонь. Снаряды падали в полосе обороны моего взвода. Когда лежишь в окопе под интенсивным обстрелом, когда рядом рвутся тяжелые снаряды, всегда кажется, что стреляют только по твоему взводу. А солдату кажется, что — только по его окопу. Такова психология человека. Ложились тяжелые «чемоданы» и возле соседних взводов. Но мы ощущали взрывы, слышали свист и фырчанье осколков только тех, которые рвались рядом. Калибр 150 миллиметров — серьезный калибр. Огонь велся очень точно. Без корректировщика так кучно стрелять было просто невозможно. Должно быть, он сидел в двухэтажном здании, похожем на гостиницу, которое виднелось впереди, у дороги. Снаряды плотно ложились по всей позиции взвода. Все-таки моему взводу досталась основная порция немецкого железа. Мы окопались у дороги, а они ее-то, дорогу, и расчищали. Для танков и бронетранспортеров. Некоторые снаряды, словно отрываясь от основной траектории, ложились на территории фермы. Артналет длился около получаса.
Когда лежишь под обстрелом и он затягивается, как в данном случае, начинаешь обвыкать, осваиваться и в такой обстановке. И я стал прислушиваться. Иногда, улучая момент, высовывался из окопа и быстро окидывал взглядом местность. Вскоре огонь стал смещаться восточнее, на окраину села Киш-Веленце. Там занимала оборону третья рота старшего лейтенанта Моисеева.
«Чемоданы» с воем проносились на правый фланг батальона и рвались там, а по нашим позициям уже заработали пулеметы. Мы молчали. Я передал по цепи:
— Без приказа огонь не открывать! Из окопов не высовываться! Вести наблюдение только наблюдателям! Приготовить оружие!
Противнику нужно было понять, в какой степени эффективным оказалась их артподготовка. Подавлены ли пулеметные расчеты? Не покинула ли пехота вообще свои окопы? Мы знали, что сейчас нашу полосу обороны обшаривают бинокли артиллерийских корректировщиков. Стоит какому-нибудь слабонервному пулеметчику дать очередь, как его окоп тут же будет смешан с землей серией взрывов тяжелых снарядов. Они ждали, когда мы ответим. Мы тоже ждали. Я представил, как томится в ожидании на своем укромном НП немецкий корректировщик. Надо было его перехитрить, одолеть своим терпением.
Вскоре затихло и на правом фланге. Стало тихо-тихо. Наша артиллерия тоже молчала. Сюжет, задуманный противником, прервался. Ничего они не обнаружили. Ничего мы им не показали. Время не пришло.
11 декабря, утром, только-только рассвело, немцы возобновили артиллерийский обстрел. Теперь снаряды рвались еще кучнее. В основном это были фугасно-осколочные. Они делали глубокие воронки и сильную взрывную волну. Воронки для пехоты — дело хорошее. Поэтому, когда мы выглянули из своих ячеек и увидели, сколько немец нам нарыл вокруг окопов, даже порадовались.
На этот раз обстрелом дело не кончилось. Вскоре мы увидели их танки. Они неожиданно появились перед левым флангом нашего взвода. Я насчитал девять «коробочек». Четыре из них на скорости пронеслись по шоссейной дороге на поселок Гардонь. Другая группа, пять машин, сосредоточилась за домами и сараями перед балкой. Теперь только эта балка разделяла нас.
