Норберт Фрид - Картотека живых
- С удовольствием, фрау надзирательница! Прошу вас.
- Тебя я уже не считаю заключенным, - сказала она ему по дороге. - Ты ведь знаешь, что фюрер дает тебе возможность отличиться на фронте и загладить все твои проступки.
- Да, у нас поговаривают об этом... Я высоко ценю великодушие фюрера.
- Рада слышать. В Дахау мне сказали, что из вашего лагеря пойдет тринадцать человек.
- Jawohl! - сказал Хорст и запнулся. - То есть... к сожалению, нас только двенадцать. Сегодня утром выбыл самый бравый...
- Что с ним случилось?
- Умер. Представьте себе, убит, фрау надзирательница.
- Что ты говоришь? И кто же его убил?
- Загадочная история, - сказал Хорст, радуясь, что они уже подходят к кухне и разговор кончается. Не выболтал ли он лишнее? С эсэсовцами надо быть осторожным...
- Погоди, остановись-ка! Какая такая загадочная история? Разве не выяснено, кто его убил? Может быть, сам Копиц? - Ее глаза блеснули. Недурно было бы узнать что-нибудь, компрометирующее этого противного рапортфюрера.
- Нет, нет, - поспешил ответить Хорст. - Убийца - заключенный. Польский еврей, парикмахер Янкель... Во время бритья он перерезал Паулю горло.
- Так что же тут загадочного?
Хорст смутился.
- Есть слух, что парикмахер действовал по наущению... Все выяснится, герр рапортфюрер сейчас расследует дело.
* * *
После ухода надзирательницы и Хорста в конторе воцарилось молчание. Зденек передвинул карточки на другую сторону широкого стола, и Иолан начала усердно заполнять их. Не поднимая головы, она все писала и писала, лишь иногда украдкой утирала глаза, и ее плечи чуть вздрагивали. Зденек с минуту наблюдал, потом спросил:
- Что с вами? Вы плачете?
Девушка не ответила.
- Меня вы можете не бояться, - продолжал он немного погодя. - А кстати, мы здесь не одни... Бронек! Покажись барышне!
Поляк выглянул из-за занавески и весело подмигнул.
- Добрый день, - сказал он по-польски. Слегка испуганная Иолан бросила на него быстрый взгляд. Но круглая голова Бронека, торчавшая из-за занавески, выглядела так забавно, что юная венгерка не удержалась от легкой улыбки.
- Ну вот, то-то! - сказал Зденек. - Что такое с вами стряслось, почему вы такая перепуганная?
Девушка хотела что-то сказать, но покосилась на дверь и промолчала.
- Вас обидела эта эсэсовская стерва?
Иолан кивнула, и из глаз ее закапали слезы. Зденеку очень хотелось встать, обойти стол и погладить по плечу эту маленькую красивую девочку.
Иолан по-детски излила ему свою обиду.
- Она ругала меня грязной свиньей и еще бог знает как за то, что у меня на ногтях следы лака. У нас в классе все девочки красили ногти. Разве в Германии это грех?
- Не знаю, - засмеялся Зденек. - Здесь грех все, что не нравится эсэсовцам. Значит, вы так недавно в лагере, что у вас еще не сошел лак с ногтей?
Она снова кивнула.
- Летом я была с мамой в...
- Ну, ну, только не плачьте! У меня вот тоже еще сохранилась кое-какая памятка о прошлом...
Он вытянул левую руку и показал ей безымянный палец, на котором виднелся след кольца - узкая полоска незагорелой кожи.
- Это от кольца? - спросила Иолан. - Вас тоже взяли недавно?
Зденек грустно улыбнулся.
- Нет, уже почти два года назад. Но в Терезине у меня не отнимали обручального кольца. Я, видите ли, женат.
- А где ваша жена?
Опасаясь, что, если речь зайдет об Освенциме, маленькая венгерка опять заплачет, Зденек ответил небрежно:
- Не знаю, где она сейчас. Наверное, ей легче, чем мне.
- Это хорошо, что вы можете не бояться за нее. Моя мама, к сожалению...
- Меня зовут Зденек, - поспешно прервал он. - А как вас? Я не знаю вашего имени.
- Иолан Фаркас.
- Ага, вспомнил. Уроженка Будапешта и одна из самых младших в группе. Вам шестнадцать лет.
Она улыбнулась.
- Вы всю картотеку знаете наизусть?
- Это входит теперь в мои обязанности.
- А что вы делали раньше?
- Работал на киностудии.
Услышав это, Иолан почти забыла о всех своих огорчениях и о страшной надзирательнице. Молодость взяла свое.
- Правда? - воскликнула она. - Это так интересно! Я выписывала журнал, "Szinhazi elet" венгер.)> - знаете такой? А когда меня пускали в кино... Знаете, какой фильм я видела в последний раз?
- Я с сорокового года не был в кино.
- В сороковом году я еще в кино не ходила. Но я хочу вам сказать, что я видела в последний раз: "Юг против севера". Знаете? Замечательно! Кларк Гейбл играл... вы знаете Кларка Гейбла? Я его обожаю! - Она даже зарделась. - А в роли Скарлет была...
- Не увлекайтесь, Иолан! - улыбнулся Зденек.- Надзирательница придет с минуты на минуту. Сперва заполните все карточки, а потом поболтаем. Идет?
Иолан живо кивнула и углубилась в работу.
* * *
Но Россхауптиха все не появлялась. Закончив проверку кухни, она послала Хорста за Копицем. Тот все еще был в немецком бараке и пришел неохотно. Хорст сказал ему, что Россхауптиха собирается уезжать. Тогда надо поскорее отвязаться от нее, решил Копиц.
- Что вам угодно? - крикнул он еще на ходу. Надзирательница медленно шла ему навстречу. Заглянув в свой листок с заметками, она сказала:
- Есть кое-какие замечания. Во-первых, я обнаружила вшей. Позаботьтесь, чтобы вам прислали из Дахау дезинсекционную бригаду.
- Это все?
- Отнюдь нет, - Кобылья Голова подозрительно усмехнулась. - Замечание номер два. В кухне еще работают двое мужчин. Я не хочу, чтобы они оставались там.
- Но позвольте...
- Наши девушки - лихой народ, не так ли, Лейтхольд? - обратилась она к тощему эсэсовцу, который ковылял за ней. - Они сами справятся с любой тяжелой работой. А старший повар - такой здоровяк, он пригодится вам в понедельник на стройке. Пусть-ка займется чем-нибудь полезным для Германии. Согласны?
Копиц злился в душе. С Мотикой удобно было работать, он уже точно знал, сколько и чего надо припрятать для комендатуры. Но попробуй поспорь с Россхауптихой, у нее веские аргументы.
- Ну, теперь все?
- Нет, друг мой. Второй повар - немецкий зеленый. Как вам известно, он в четверг поедет в Дахау...
- Он же глухонемой, о господи боже!
- У него две руки и две ноги. Предоставим призывной комиссии решать, как его использовать. В кухне он оставаться не может. А вы радуйтесь, что сможете отправить в Дахау хотя бы две-над-цать новобранцев...
"И об этом уже пронюхала! - подумал Копиц. - А кто ей сказал, Хорст?"
- Да, - проворчал он вполголоса. - У нас тут произошел прискорбный случай. Преступника мы обнаружили и устроим публичную казнь.
- Этого, я думаю, недостаточно, - усмехнулась Россхаупт. - Убийство немца, который уже одной ногой был в армии, заслуживает официального расследования. Вы уже сообщили в гестапо?
"Ни шагу назад!" - сказал себе Копиц и ответил:
