Борис Громов - Ограниченный контингент
Может быть, подумал я, отказаться, пока не поздно? И так два сына растут практически без отца. Максиму тогда было четырнадцать лет, Андрею — семь. Вместе с тем я знал, что, во всяком случае, в ближайшем будущем не женюсь. Рядом не будет человека, который пойдет со мной дальше по жизни. Не будет женщины, которая возьмет на себя заботу о моих сыновьях и станет им второй матерью. Не может же постоянно продолжаться так, чтобы я служил в одном месте, а дети в это время жили в другом. Они должны быть с отцом, и я должен отвечать за их воспитание. Но в ближайшее время изменить что-то, по-моему, было невозможно. Когда я все это проанализировал и взвесил, дал согласие вернуться в Афганистан. Я еще не знал, что меня уже утвердили на должность командующего 40-й армией.
Вскоре мне предоставили отпуск. Несколько дней я пробыл в Москве и две недели провел вместе с детьми в Саратове. Задолго до окончания отпуска, перед майскими праздниками, я вернулся в Гродно. Совершенно неожиданно для меня 9 мая 1987 года мне присвоили звание генерал-лейтенант. Я сразу понял, что это сделано с перспективой, для того чтобы уже в новом звании я мог вступить в должность командующего 40-й армией. В середине мая мне сообщили, что моя кандидатура окончательно рассмотрена и министром обороны СССР я утвержден на эту должность.
Приказ ожидался со дня на день. До его получения я должен был пройти обычную процедуру при подобных назначениях. В первую очередь мне предстояло побывать на беседе у заместителя министра обороны по кадрам генерала армии Д. Т. Язова. Он недавно сменил на этой должности генерала армии Шкадова, который по возрасту и состоянию здоровья перешел в так называемую «райскую группу».
Генерал Язов сам по себе человек достаточно прямой, поэтому сразу начал с вопроса:
— Чего ты третий раз едешь в Афганистан? У тебя, как ни у кого другого, есть все возможности отказаться. Во-первых, ты уже дважды был там. Во-вторых, у тебя дети без матери.
Но я уже был настроен на поездку в Афганистан, и ничто не могло заставить меня изменить свое решение.
После беседы с генералом Язовым меня приняли начальник Генштаба маршал С. Ф. Ахромеев и министр обороны маршал С. Л. Соколов. По действовавшему в то время порядку назначения на должности, начиная с командира дивизии, производились только после утверждения в административном отделе ЦК КПСС, который курировал вооруженные силы. Впервые в комплексе зданий на Старой площади я побывал перед назначением на должность командира 5-й дивизии. На этот раз меня принял заместитель заведующего отделом Н. И. Шляга. Позже он стал начальником ГлавПУРа СА и ВМФ. С Николаем Ивановичем у меня состоялся короткий разговор, после чего я посчитал, что мои хождения по московским кабинетам закончились.
Я улетел в Саратов, чтобы продолжить отпуск. Но пробыл там недолго. Мне позвонил один из помощником Язова и сообщил, что я срочно должен прибыть в Москву для встречи с секретарем ЦК КПСС. А. И. Лукьяновым. Самолет за мной уже отправили.
Оказалось, что не доработали аппаратчики. Документы своим чередом пришли в ЦК и легли на стол Лукьянова. Узнав, что перед ним лежат бумаги на генерала, который направляется на должность командующего 40-й армией в Афганистан, он дал команду пригласить меня.
На следующий день я был в ЦК. Заведующий одним из отделов проводил меня к Лукьянову. Его кабинет находился на пятом этаже нового здания, построенного внутри комплекса на Старой площади. Небольшой кабинет секретаря ЦК, на мой взгляд, не отличался от кабинетов других начальников.
Перед Лукьяновым лежала справка с пометками о прохождении мной службы в вооруженных силах. Анатолий Иванович рассказал о том, как обстановка в Афганистане расценивается в Центральном Комитете. От него я впервые услышал, что рассматривается вопрос о выводе 40-й армии из Афганистана. Лукьянов добавил, что непосредственно заниматься этим придется мне. К этому времени уже началась предварительная работа в Женеве, в которой участвовали четыре страны — СССР, США, Афганистан и Пакистан.
Анатолий Иванович сказал о том, что я имею право, в обход существующей в армии субординации, решать вопросы, связанные с пребыванием 40-й армии в Афганистане, непосредственно с ним.
После этой беседы я снова был приглашен к Язову. Чувствовалось, что он был на подъеме оттого, что удалось так быстро организовать мой вызов из Саратова и встречу в ЦК. Он еще раз пожелал мне удачи. Оставалось дождаться постановления Политбюро, на основании которого будет подготовлен приказ министра обороны о моем назначении.
После всей этой беготни по столичным кабинетам я специально не полетел на самолете, а купил билет на поезд и поехал в свою 28-ю армию. Впервые за многие годы я проехал на поезде от Москвы до самой западной границы. Причем проделал этот путь с большим удовольствием.
В Гродно мне доложили, что одного из моих заместителей, полковника В. А. Васенина, переводят в Афганистан. Он получил назначение на должность заместителя командующего — начальника тыла 40-й армии. Поскольку я уже знал о том, что назначен командующим, то был рад, что одним из моих заместителей там будет именно Вячеслав Александрович. Мы организовали его проводы и отправили в Кабул по очень длинному маршруту — через Москву и Ташкент.
Через неделю пришел приказ и о моем назначении. Я уже был готов. Все вещи уместились в один чемодан. Я простился с коллективом 28-й армии, с руководством областей и полетел в Москву.
Мое назначение совпало со скандальным приземлением чуть ли не на Красной площади небольшого легкомоторного самолета гражданина ФРГ М. Руста. После этого инцидента в вооруженных силах произошли некоторые изменения. В частности, министром обороны СССР вместо маршала С. Л. Соколова был назначен генерал армии Д. Т. Язов.
В то время когда новый министр осваивался в своем кабинете, со мной встретился маршал С. Ф. Ахромеев. Начальник Генерального штаба сказал, что перед командованием 40-й армии стоит несколько важнейших задач. Необходимо сделать все, чтобы сократить риск для солдат и офицеров. Жизнь молодых ребят — самое дорогое, что у нас есть в Афганистане. Кроме того, с нашей стороны все усилия должны быть направлены на вывод Ограниченного контингента советских войск. Причем, уточнил маршал, это будет организованный вывод, а не бегство. Афганским товарищам, сказал Сергей Федорович, нужно правильно объяснить нашу позицию и убедительно аргументировать причины такого решения.
В конце беседы С. Ф. Ахромеев сказал о том, что необходимо еще раз побывать у генерала Д. Т. Язова. По существовавшим правилам вновь назначенный командующий армией никогда не представлялся министру обороны. Это была не его номенклатура. Особого желания идти и вновь представляться Язову у меня не было. Во-первых, он меня уже узнал — за несколько дней мы встречались дважды. Последний раз — полторы недели назад. Во-вторых, мы с ним все обговорили. Но начальник Генштаба настоял.
