Астрид Линдгрен. Этот день и есть жизнь - Андерсен Йенс
Социал-демократы очень хорошо понимали, как важно не допустить тактические промахи вроде тех, что случились у Гуннара Стрэнга в деле Помперипоссы. Так что когда 20 сентября 1987 года Астрид Линдгрен написала открытое письмо Ингвару Карлсону, которое, с присущим и ей, и «Экспрессу» умением выбрать нужный момент, было опубликовано к съезду Социал-демократической партии, в игру пришлось вступить премьер-министру. Тон всенародно любимой писательницы не оставлял ему выбора:
«Дорогой Ингвар Карлсон! Простите, что отнимаю у Вас время во время партийного съезда. Я же знаю, сколько у Вас забот и в Швеции, и за рубежом, среди всех этих важных политиков и президентов. И все же я пишу Вам, лелея скромную надежду, что Вы пожертвуете немного времени на размышления о бедственном положении домашних животных у нас в стране. Ведь, несмотря ни на что, именно Вы и Ваше правительство в конечном счете отвечаете за шведское животноводство».
И вот внезапно, среди речей и аплодисментов на партийном съезде, у «лучшего Карлсона» на спине вырос пропеллер, и на целый час он бесследно исчез из зала. Премьер-министр попросил своего шофера отвезти его домой к Астрид Линдгрен, у которой в гостях была Маргарета Стрёмстедт. В своей биографии издания 1999 года Стрёмстедт описывает, как писательница встретила премьера: «…бодро прочитала министру текст и пригрозила принять меры, если он не займется этим делом. Затем похлопала его по щеке, как мальчишку, которым его и считала. Телохранители молча наблюдали за этой сценой».
Мягкое, но решительное обращение стареющей Астрид с влиятельным политиком (точно так же она вела себя во время дебатов по делу Помперипоссы) связано с ее отношением к гендерному вопросу, которое бурлило в глубине всех ее политических инициатив последние двадцать пять лет жизни, подобно магме в жерле вулкана. Что касается кампании в защиту сельскохозяйственных животных, Линдгрен и не скрывала, что за улучшение условий содержания шведских животных совсем не случайно борются две женщины, которые противостоят избранным, мужской элите – министрам, политикам и руководителям сельскохозяйственных организаций. Большинство этих мужчин думали то, что лишь спустя двадцать лет осмелился высказать министр сельского хозяйства Матс Хелльстрём в книге «Не быть маленькой кучкой дерьма»:
«На каком основании какая-то сказочница решает судьбы современной пищевой промышленности, принимая на юбилей подарки от Ингвара Карлсона?»
85-летняя писательница на обложке июньского номера журнала «Ви» за 1993 г. (№ 24 / 25). Подпись: «Экологическая партия „Астрид“». (Фотография: Улле Бенгтсон / «Ви»)
Конечно, теоретически за гуманное обращение с курами, поросятами и коровами могли бы побороться и двое мужчин, но звучание женской ноты во всенародных «животноводческих» дебатах, как, кстати, и в деле борьбы за мир и против ядерного оружия, Линдгрен особо подчеркнула в открытом письме бывшему министру сельского хозяйства Андерсу Дальгрену в январе 1986 года. В этом письме слышатся шутливые угрозы Дальгрену и его сторонникам-мужчинам; перед читателями снова феминистка, уже знакомая нам по «делу Помперипоссы»:
«Судя по письмам, которые я получаю, женщины особенно полны энергии и желают увидеть какие-то результаты. А женщины составляют более половины населения страны. Ой-ой-ой, что будет, если они всерьез разозлятся! Если мы не хотим утратить репутацию культурной нации, нужно прежде всего решать не политические, а этические вопросы. Неплохо было бы достичь каких-то конкретных результатов в ближайшие годы, лучше всего – до следующих выборов. Не могли бы вы поговорить с премьер-министром, министром сельского хозяйства и другими разумными людьми и, быть может, процитировать старинное изречение фольклориста о шведских женщинах: „Женщины выносливы и сильны, как ослы, они пекут чудесный хлеб с изюмом, но если их рассердить, они немедленно атакуют“».
Сразу вспоминаются Лувис и Ундис, противостоящие мужскому разбойничьему племени, каждая в своем разбойничьем замке в лесу Маттиса. Выносливые сильные женщины, они чертовски хорошо пекут хлеб, ухаживают за плодородными огородами, пекутся о большой семье и заботятся о природе. Обе женщины-матери прекрасно сознают, что мужчины – главные, но есть в мире вещи, с которыми их мужчины не справляются и в которых мало что понимают. Например, этические вопросы. Тут мужчины из «Роньи, дочери разбойника» предстают абсолютными «дураками». Как пытается объяснить Бирку отчаявшаяся Ронья – точно как Лувис и Ундис пытались объяснить своим мужьям, – «жизнь свою нужно беречь, ясно тебе?».
Можно только удивляться тому, что в Швеции, считавшейся форпостом феминизма, имя Астрид Линдгрен никогда не ассоциировалось с таким неоднозначным явлением, как экофеминизм, несмотря на ее выступления 1980-х и 1990-х годов. Астрид Линдгрен и сама никогда не причисляла себя к поборникам порицаемого в наши дни экофеминизма, утверждающим, что между патриархальным угнетением женщин и патриархальным отсутствием стремления защитить природу существует связь. Грубо говоря. Бывший активист партии зеленых Лотта Хедстрём в книге «Введение в экофеминизм» пишет, что смоландскую писательницу Элин Вагнер «следует считать первой шведской экофеминисткой», однако не торопится провести линию между Вагнер и выступлениями зеленых в 1980-х и 1990-х, активной участницей которых была Астрид Линдгрен.
Подобно Элин Вагнер, Линдгрен вовсе не считала, что женщины лучше мужчин, и никогда не называла себя феминисткой, однако, сталкиваясь с мужскими предрассудками, провокациями или давлением, с удовольствием выступала в роли борца за права женщин и равенство полов. Астрид Линдгрен в первую очередь осознавала себя частью поколения, которое, не участвуя в демонстрациях и не возводя баррикад, приняло на себя тяжесть исторической борьбы женщин за равные с мужчинами права, возможности и обязанности. Как и большинство годами окружавших ее женщин – Эльса Олениус, Анне-Марие Фрис, Ева фон Цвайберг, Грета Болин, Луиза Хартунг, Стина, Ингегерд и другие.
Линдгрен так и не стала выдающимся членом женского движения, хотя именно она породила бессмертный образец современного феминизма – Пеппилотту Виктуалию Рульгардину Крисминту Эфраимсдоттер Длинныйчулок. Как однажды во время торжественного королевского обеда крикнула художница Сири Деркерт сидящей от нее через стол Астрид: «Пеппи – благороднейший представитель „женского движения“ наших дней!»
Лишь в старости, в 1990-е, Астрид отчасти распрощалась с антифеминистическими предрассудками и высказываться стала резче. Особенно когда она общалась с зарубежными журналистами. В апреле 1992 года журналист датской газеты «Кристелит даублад», посетивший Астрид Линдгрен на Далагатан, поинтересовался, как писательница относится к «женскому вопросу». Вот что ответила Астрид:
«Я могла бы побороться за женщин. До сих пор всем по-прежнему заправляет один пол – мужской. Недавно по телевизору я смотрела сюжет о визите одного известного американца в Европу. Его сопровождала целая армия мужчин в костюмах в елочку. За километр юбки не было видно. И даже среди обслуживающего персонала. А ведь талантливых женщин так много. Но когда доходит до дела, вес имеют только мужчины».
Линдгрен вела с мужчинами борьбу за власть в разные периоды своей жизни. В 1943 году она загнала в угол Райнхольда Блумберга, когда пожилой и совсем не бедный главный редактор «Виммербю тиднинг» показал себя отъявленным скупердяем, пытаясь уклониться от алиментов. Письма Астрид жесткие по тону, в них содержатся сухие юридические факты и нешуточная угроза затащить Райнхольда в тот самый зал суда, где он в 1926–1927 годах противостоял другой взбешенной женщине. Чтобы еще сильнее надавить на отца Лассе, Астрид попросила Стину навестить Блумберга, объяснить всю серьезность ситуации и напомнить, что с сестрой Стины шутки плохи. Если Райнхольд вдруг об этом позабыл.
