Шапи Казиев - Имам Шамиль
Разрыв
Разгневанный имам обвинил Хаджи-Мурада в алчности, которая и привела его отборных мюридов, торопившихся спасти свою добычу, к трусливому бегству от Аргутинского. Наиб в ответ заявил: «Что я не трус, знают на Кавказе даже малые дети. И горцы, и русские давно привыкли уважать мою храбрость». А затем намекнул, что простительно поражение пятисот мюридов от несметных войск Аргутинского, когда Шамиль сам, с пятнадцатью тысячами, не справился с тремя батальонами Грамматина.
С тех пор трещина, всегда существовавшая в отношениях между Шамилем и Хаджи-Мурадом, стала стремительно разрастаться, чтобы скоро превратиться в непреодолимую пропасть.
Хаджи-Мурад был лишен звания наиба. Ему было приказано сдать все дела и имущество.
В ответ Хаджи-Мурад засел со своими приверженцами в ауле Батлаич, рядом с Хунзахом. Он заявил, что все свое достояние приобрел собственной саблей и что пока она будет у него в руках, он ничего не отдаст.
Отряды имама обложили село, не позволяя Хаджи-Мураду из него показываться. Бывший наиб сделал вылазку, отбил несколько лошадей, но вынужден был вернуться обратно.
Дело принимало дурной оборот. Разлад между первыми людьми Имамата грозил усугубить и без того сложное положение.
Тогда духовные лица во главе с шейхом Джамалуддином Казикумухским поспешили устроить маслаат — примирение. Шамиль вовсе не желал обрести еще одного врага в лице знаменитого воина и согласился уладить дело миром. Хаджи-Мурад вернулся в подчинение Шамилю, но только после того, как его наибство было разделено между его двоюродным братом Альбури и Фатали-ханом (сыном Сурхай-хана Аварского).
За развитием событий с большим интересом наблюдал через своих лазутчиков Аргутинский. И как только Шамиль, считая дело решенным, вернулся в Ведено, генерал поспешил направить Хаджи-Мураду письмо. Генерал обещал забыть старые обиды и поддержать храбреца, если тот надумает выступить против Шамиля. Если же Хаджи-Мурад решит просто уйти от имама, то Аргутинский готов был принять его со всем семейством как значительного человека и героя.
Хаджи-Мурад ответил чересчур участливому генералу: «Хотя сила у меня малая, между мной и Шамилем произойдет то, что суждено Аллахом. Твоей помощи мне не нужно». Но оставаться в полной власти Шамиля, окруженным мюридами и лазутчиками имама, бывший наиб тоже не желал. Он решил переселиться в известный своей независимостью чеченский аул Гехи, откуда была родом его жена.
Шамиль ответил отказом. Все, что было позволено Хаджи-Мураду,— это оставить Батлаич и поселиться в селе Цельмес, тоже невдалеке от Хунзаха. Здесь жило и его семейство — жена Сану, двое сыновей, четыре дочери и престарелая мать.
Так, в бездействии, прожил Хаджи-Мурад некоторое время под неусыпным надзором шамилевских мюридов.
Побег
Осенью 1851 года Шамиль созвал в чеченском ауле Автуры Государственный совет, на котором предполагалось положить конец разногласиям и обсудить дальнейшие действия. Пригласили туда и Хаджи-Мурада, чтобы решить его дело высшим судом.
Невыносимая двойственность положения заставила Хаджи-Мурада направиться к Шамилю, чтобы поставить все на свои места. Между тем он не оставлял намерений уйти в Гехи, хотя бы и тайно. И даже отправил туда своих людей, вручив им часть накопленных сокровищ. Один из посланных тут же явился к Фатали-хану, а другого настигли брошенные в погоню мюриды.
По пути в Автуры Хаджи-Мураду сообщили, что его посланцы схвачены и что Шамиль будто бы собирается казнить его как изменника.
Хаджи-Мурад решил пробиваться в Гехи. Но все дороги оказались перекрыты караулами, а сверх того за Хаджи-Мурадом была послана погоня. Наткнувшись ночью на одну из засад, Хаджи-Мурад решился вступить в бой. Но горцы слишком любили великого воина и не хотели с ним драться. Они даже предупредили его, что в Гехи Хаджи-Мурада поджидает целый отряд и что семейство его уже увезено в Ведено.
Хаджи-Мурад метался, как загнанный волк, повсюду натыкаясь на кордоны и засады. Он уже никому не верил. И даже совет горца, указавшего ему верную дорогу, воспринял как приглашение в западню. Он уходил неизвестными ему путями, стремясь добраться до реки Аргун. И это ему удалось. Переправившись через реку, Хаджи-Мурад вскоре вышел к Рошнинской поляне, от которой до Гехи оставалось совсем немного.
Здесь он решил передохнуть, но вдруг раздались выстрелы. Оказалось, что здесь был сенокос гарнизона крепости Воздвиженской, и солдаты, приняв партию Хаджи-Мурада за очередной набег, открыли огонь.
Хаджи-Мурад и несколько его верных мюридов приготовились к обороне, когда вдруг ему пришла мысль, что именно в русских может заключаться единственная возможность спасения для его семьи.
Он назвал себя и объявил, что хочет вступить в переговоры с местным начальством.
Получив неожиданное известие, командир Куринского егерского полка флигель-адъютант полковник Семен Воронцов поначалу не поверил в такую удачу. Но вскоре сын кавказского наместника самолично, во главе сильного отряда, отправился навстречу знаменитому воину. Убедившись, что перед ним действительно Хаджи-Мурад, князь Воронцов препроводил необыкновенного перебежчика в крепость.
Воодушевленный экстраординарным событием, главнокомандующий М. Воронцов поспешил обрадовать своего государя.
Это было неслыханной удачей — заполучить самого Хаджи-Мурада, чье имя повергало в трепет Кавказ и который считался «половиной Шамиля».
Узнав о случившемся, государь надписал на рапорте Воронцова: «Слава Богу — важное начало!» Помня, как вместе с Хаджи-Мурадом к Шамилю перешла и вся Авария, император надеялся теперь получить весь Дагестан.
Воронцов так дорожил перебежчиком, что попросил оставить его на Кавказе как большую политическую и военную силу против Шамиля. Император не разделял упований Воронцова, но согласился оставить Хаджи-Мурада под личную ответственность наместника.
В Генеральном штабе опасались, что хитроумный Хаджи-Мурад вышел к русским по тайному соглашению с Шамилем, что цель его — высмотреть силы и средства Воронцова, дороги и крепостные сооружения, чтобы затем устроить опасный сюрприз и вновь соединиться с имамом.
Беспокойства властей имели все основания. Еще слишком свежи были в памяти кавказских командиров нечеловеческая энергия и молниеносная быстрота этого горца, совладать с которым пока никто не сумел.
Воронцов-младший верил в искренность Хаджи-Мурада, который день и ночь думал лишь об освобождении своей семьи и даже предлагал для этого всевозможные способы. Сначала он хотел совершить набег, затем собирался послать отчаянных людей, которые бы за деньги, помещенные им в разных тайниках, выкрали его семью, на худой конец — собрать всех пленных и пригрозить Шамилю, что их отправят в Сибирь, если имам не отдаст Хаджи-Мураду его родных.
